Николай Кровавый. Трилогия (СИ)

Теперь помимо изучения марксизма, курсанты проходили легкий курс естественно-научных дисциплин. Ну и в добавление к этому — занятия по каллиграфии. Последнее, как мне объяснил учитель каллиграфии Лю, в условиях Китая весьма важное умение, способствующее росту авторитета. Ну и кроме марксизма — изучение китайской классики: Конфуций, Сунь-Цзы, Лао-Цзы и прочие философы. Завершался гуманитарный курс сдачей такого же самого экзамена, что сдают перед вступлением в должность все китайские чиновники. Смысл? Простой! В стране, чьи жители способны ценить красоту иероглифа — хороший каллиграф будет иметь немалый авторитет, как человек культурный и образованный. Ну и знание классики обязательно. Без этого в правящем классе комиссаров никто всерьез воспринимать не станет

И вот, спустя время, я еду инспектировать Китайский полигон. Или как он официально назван: "Учебный центр имени Ли Си-цына". Не стоит смеяться или воспринимать это как стёб попаданца. Тут все серьезно. Шутку про Ли Си-цына здесь никто не знает. Но китайца это имя говорит о многом. Особенно, если его написать китайским письмом:

"Ли" (是否) — царского рода

"Си" (乙) — высокое служение

"Цинь" (秦) — древнее императорское титулование

На учителя Лю это произвело огромное впечатление. Странно, но наши офицеры ничего тут не поняли и считали что Ли Си-цын является просто знаменитым китайцем. Эх ребята! А ведь будь моя воля, я бы этому самому несуществующему Ли Си-цыну поставил бы два памятника. Один в Москве, а другой в Пекине. Много их было тех, кто прославил это имя.

Перенесемся в 1937 год, в Гоминьдановский Китай. В Китае есть свой идеал "благородного мужа" — конфуцианский. Но столетие упадка, дает о себе знать. Разложение коснулось всех слоев общества. На фоне наблюдаемого скотства, пресмыкательства и продажности, в древние идеалы людям уже не верится. А просто слова, их давно не убеждают. И вот, в 1937 году, в Китай, воюющий с Японией, прибывают советские летчики. Это обычные деревенские парни из России, очень молодые. Мало кому исполнилось 25 лет, большинство еще моложе. На фоне европейских волонтеров выглядят несолидно. А через два дня, китайцы их увидели в деле.

"Сравнения говорили сами за себя, и китайские авиаторы сразу прониклись уважением, если не сказать почтением, и к нашим летчикам, и к нашим боевым машинам. Что касается китайского командования авиагруппы, то оно поневоле сделало свои выводы: советские добровольцы первыми поднимались в воздух, первыми бросались в атаку, в то время как другие летчики — иностранные волонтеры — всегда приходили "к шапочному разбору".

Но не только это произвело на китайцев впечатление:

"А когда китайский крестьянин в солдатской форме, который главным образом и вел войну с Японией, увидел, что существуют офицеры, которые не бьют солдат, не покупают наложниц, не торгуют солдатским рисом, не трясутся при виде доллара, не любят ни японцев, ни англичан и ничего не боятся, — в его столетней борьбе за свободу Китая появилась надежда".

Вы можете смеяться, но такое поведение полностью соответствовало конфуцианским канонам о "благородном муже".