Николай Крылов

Воробьев жаловался, что те офицеры, которых ему удавалось привлекать к штабной работе, совершенно ее не знали. Крылов сразу отличил из высвободившихся штабных работников старшего лейтенанта Н. И. Садовникова. Он только что окончил академию имени Фрунзе, был молод.

Его доклады всегда были исчерпывающе точны, за ним не надо было ничего перепроверять. Крылов сам был точен и ценил в штабной работе точность превыше всего.

В округе высвобождались многие офицеры. Явился к Крылову капитан Константин Иванович Харлашкин. Статный, щеголеватый молодой человек. Обмундирование на нем блестело, как с иголочки. Он четко доложил, что явился для прохождения службы в оперативном отделе.

— Чем занимались в округе? — спросил Крылов.

— Ведал физподготовкой, товарищ полковник! — ответил Харлашкин, нисколько не смущаясь несоответствием своей профессии задачам штабной работы.

Несколько наводящих вопросов показали, что Харлашкин совершенно не знаком с методологией оформления штабных документов, имел очень смутное представление о тактике современного боя. Этот пробел, кстати, отмечался и в аттестации, но в аттестации указывалось на исполнительность. В кадрах, видимо, рассудили, что назначать его строевым командиром бесперспективно, и в суматохе отправили в штарм, авось пригодится.

— Как вы представляете свою работу в штабе? — спросил Крылов, ожидая услышать, что в штабе и не мыслит работать.

— Готов исполнять любые поручения, товарищ полковник!

Что-то было в его задорном ответе, во всем облике внушающее доверие. В штабе действительно могли возникать нужды разыскать затерянную в степи часть и во время боя связаться с частью, когда все иные средства связи прерваны. И, кроме того, Крылов не мог не вспомнить, с каким настроением он явился на пулеметные курсы. И в Харлашкине не ошибся. Оказался у Харлашкина и зоркий глаз, и способность не теряться в самой сложной обстановке, к тому же был он исключительно отважен. Из него впоследствии получился боевой направленец. А за его веселый нрав, за шутки его вскоре полюбил весь отдел.

Стали надежными помощниками и выпускники академии имени Фрунзе И. П. Безгинов и И. Я. Шевцов.

Между тем не терпела никакой отсрочки главная задача — взвесить соотношение сил, рассмотреть и оценить все рубежи предстоящей обороны города, провести учет всех средств, которые достались Приморской армии после всех переформирований.

На столе у Крылова оживали карты. Обобщались данные армейской и авиационной разведки, а также полученные на допросах военнопленных данные визуальных и иных наблюдений.

На правом берегу Днестра против Приморской армии на участке между Тирасполем и Григориополем сосредоточилась 4-я румынская армия в составе девяти дивизий. В стык значительно ослабленной 9-й и Приморской армии была нацелена 11-я немецкая полевая армия и три румынские пехотные дивизии. Приморская армия могла противопоставить этим силам только три дивизии: 95-ю и 25-ю Чапаевскую — стрелковые и одну кавалерийскую дивизию, сосредоточенную между Тирасполем и Григориополем.

Войска занимали рубеж обороны по берегу Днестра, но падение Кишинева диктовало необходимость отвода этих дивизий. Промежуточный рубеж был намечен от станции Кучурган на север до станции Ананьев.

Пришло время вспомнить свой первый приезд в Одессу, когда, пробираясь степными дорогами на полуторке, увидел в поле, как жители города и окрестных городов и поселков копали противотанковые рвы. Ров и эскарпы не были сплошной линией, не было и сплошной траншеи. Успевали создать лишь опорные пункты обороны от Кучургана через Раздольную, Жеребково, Демидовку на Березовку, Веселиново и Покровское.

Промежуточный рубеж при отводе войск выбирался круто на север. Все еще не терялись надежды установить локтевую связь с 9-й армией. Отход на первый рубеж обороны с загибом правого фланга на юго-восток означал бы окончательный отрыв 9-й армии и от всего левого фланга Южного фронта. Это уже полное обособление Одессы. Одесса и весь прилегающий район становились как бы островом, окруженным врагом.

И днем и ночью, главным образом ночью, ибо днем уже не раз немецкая авиация совершала налеты, местное население копало противотанковые рвы, отрывало эскарпы, рыло котлованы для огневых точек на втором и на третьем рубежах намечаемой обороны. Второй рубеж намечался от Беляевки, оставляя левым флангом Днестровский лиман, на Павлинку, круто загибая правый фланг в направлении на Николаев, доходил до Нечаянного, пересекая Тилигульский лиман. Третий — все от той же Беляевки выгибался короткой дугой на станцию Выгода. В систему обороны третьего рубежа включились Хаджибейский и Куяльницкий лиманы.