Николай Крылов

— Раньше мы думали, что немцы заминировали свой берег перед траншеями... — ответил Старостенко. — А вот недавно разведкой проверили — мин на том берегу до самого края их позиций не имеется! Для своей контратаки простор оставили. Это и хорошо! Высоко себя ставят, высоко залетели, страшнее будет падать! Ночью мы переползем через Суходровку! Не переправимся, а переползем. Да так тихо, что вода не плеснется. А еще хорошо бы, если бы в ту ночь дождь пролил. Проползем болотом, и надо будет до рассвета зарыться в землю. Траншею вырыть перед самым их передним краем, чтобы было до него как бросок гранаты!

— Вот! — воскликнул Крылов. — Это и есть по-сталинградски. Атаку начинать с броска гранаты, а не с грома всей артиллерии.

— Пусть думают, — продолжил Старостенко, — что это местная операция по улучшению позиций.

— Не совсем так, старший лейтенант! Мысли у него будут иные. Начали, дескать, русские отвлекающую операцию малыми силами, чтобы всей силой ударить в другом месте. А мы им поможем. Артиллерия будет молчать до того момента, как ворвешься в траншеи, а в стороне мы ударим большим огнем. Как только твоя рота ворвется в Бураки, тогда и дивизии начинать пролом обороны... Готовься, старший лейтенант, все подготовь, чтобы переползти, как сам выразился, через Суходровку!

Итак, позади двадцать дней и ночей напряженной подготовки наступательной операции, равной которой еще ни разу не проводили советские войска. И в 5-й армии весь подготовительный период позади. Позади расчеты, передвижения войск, проверка всех звеньев армии, позади игра на ящике с песком в присутствии командующего фронтом, позади и встреча с представителем Ставки маршалом А. М. Василевским.

Строгая, ответственная проверка готовности 5-й к наступлению, анализ замысла командарма и несколько слов, сказанных маршалом на прощание:

— Николай Иванович, мы в Генеральном штабе с большим вниманием следили за твоим ростом как виртуозного мастера обороны, это твоя первая наступательная операция. Если есть какие-либо сомнения — скажи, если есть нужда посоветоваться — я всегда готов. Мне лично очень хотелось бы, чтобы ты с блеском оправдал свое назначение и в наступлении.

Крылов после некоторой паузы ответил:

— Военнопленные в Сталинграде рассказывали, как Гитлер похвалялся, что его шестая армия может штурмовать небо. Небо нам штурмовать без нужды, а вот двести орудийных стволов на один километр фронта пробьют дорогу и до Берлина. Никаких сомнений в успешном наступлении у меня нет. Одна у меня забота: в Одессе, в Севастополе, в Сталинграде солдат своей грудью вставал на пути врага, и не было иного выхода. Но в наступлении его грудь мы должны защитить огнем, сталью и военным искусством, иначе непонятно, для чего оно существует и существует ли вообще!

Василевский крепко пожал руку Крылову.

— В этом святом деле, Николай Иванович, я всегда с тобой!

Наступление 1-го Прибалтийского, 3-го и 2-го Белорусских фронтов было назначено на 23 июня, 1-й Белорусский фронт под командованием К. К. Рокоссовского переходил в наступление сутками позже.

На 22 июня, на 16 часов была назначена разведка боем передовыми батальонами, чтобы выявить огневые средства противника, уточнить расположение его огневых систем на переднем крае и расположение батарей в глубине обороны.

Крылов начал подготовительную операцию в ночь с 20 на 21 июня.

О том, что наступление будет внезапным, теперь уже думать не приходилось. Но и те несколько суток, что остались до него, уже ничего не могли изменить в обстановке, сложившейся в Белоруссии, немецкое командование никак не смогло бы перекинуть войска с других участков фронта. 20 июня открылись партизанские действия в «рельсовой войне». Это был третий массированный удар партизанских соединений Белоруссии. Первый был нанесен перед наступлением советских войск после Курской битвы 3–15 августа 1943 года, второй с 19 по 25 октября 1943 года, и это был третий. В ночь с 20 на 21 июня было взорвано 40775 метров рельсов. После войны полковник немецкой армии Герман Теске записал: «На участке группы армий «Центр» в конце июня 1944 года мощный отвлекающий налет на все важные дороги на несколько дней лишил немецкие войска всякого управления. За одну ночь партизаны установили около 10,5 тысячи мин и зарядов, из которых удалось обнаружить и обезвредить только 3,5 тысячи. Сообщение по многим шоссейным дорогам из-за налетов партизан могло осуществляться только днем и только в сопровождении вооруженного конвоя.

Были нанесены удары партизанами и в полосе действий 5-й армии, особенно сильный в районе Сенно. 85-я немецкая пехотная дивизия, состоявшая в оперативном резерве, была брошена против партизан. Это уже ослабляло немецкую оборону, лишало немецкое командование возможности свободно маневрировать резервами.

Операция роты Старостенко приобретала особое значение и как разведка боем, и как захват плацдарма, и как отвлекающий маневр, создающий впечатление именно отвлекающего удара.