Николай Ликийский

Ангельская жизнь твоя соделала тебя поистине высоким. Чистота души и стремление к истинному соединению с Богом вознесли тебя превыше небесных кругов.

Из сего источника проистекают и многоразличные твои добродетели.

Подобно пчеле, облетая вертоград жизни Святых, и собирая с них цветы добродетелей, ты обогатил себя деятельною мудростию.

Какой добродетели Святых не поревновал ты? Кому из них не последовал ты с величайшим преуспеянием? Или лучше, с каким мужем добродетели ты не сравнился чрез подражание?

Кратко сказать, исполнением Божественных заповедей ты сопричислил себя к славному лику Праведников и Пророков, подражая одним из них в дерзновении, другим в ревности, одним в смирении, другим в милосердии, а иным в высоте жизни.

И не только подражал ты Ветхозаветным Святым, но и ученикам Христовым, чрез которых благодать и истина открыла нам таинства истинного служения Богу, раздрав завесу пробразований закона.

Ты явился точным последователем их, соделался оком Церкви, по причине неусыпной своей заботливости, и благозвучною ее трубою.

О тебе прилично сказать сии слова Писания: „память праведных с похвалами“; и еще: „в память вечную будет праведник“.

Поистине, похвала воздаваемая Праведнику веселит многие народы.

Но кто может восхвалить тебя, и достойно прославить величие дел твоих?

Если мы и будем говорить о тебе, то наше слово не вполне выразит истину. Если мы вознамеримся сравнивать чьи либо подвиги с твоими, то, без сомнения, наши примеры далеко останутся назади.

Как же назовем тебя? Земледельцем!

Так, сие имя, взятое в духовном значении прилично тебе. Ибо ты, истребив во всей области Ликийской плевелы неверия, удобрил умныe пажити, посеял на них живое слово благочестия и собрал в души, как в некиe житницы, духовную жатву.

Назовем ли тебя Архитектоном?

Не погрешим. Ибо орудием слова своего ты разрушил идольские жертвенники эти гнездилища демонов, воздвиг Церкви Христу, устроил святые храмы в честь Мучеников, и как трудолюбивый земледелец, соделал плодоносным новонасажденный виноград сей, а зодчеством духа, как мудрый Архитектор Церкви, утвердил оную на основании истинной Веры.

Назовем ли тебя воином. Название будет справедливо. Ибо сражаясь с невидимыми силами, ты, как некий Военачальник, приял всеоружие духовное: „препоясал чресла свои истиною, облекся в броню праведности, и обул ноги в твердость Евангелия мира“.

Отражая шлемом спасения нападения страстей, ты оставался твердым и неподвижным, подобно камню.

Защищаясь щитом веры и непоколебимой надежды от стрел вражеских, ты поражал противников своими ударами, и разрушая все их коварства, мужественно ограждал от них паству свою.

Паря с ликами Ангельскими окрест престола славы, ты взираешь на нас свыше, о священная, и по дарованиям, Апостольская глава!

Не преставай же укреплять и вооружать нас противу греха.

Ограждай истиною ревнителя святой жизни твоей, отдаленного от тебя многим временем, но близкого к тебе сединами.

Сохраняй и сынов его, а твоих потомков.

Духовным оружием слова своего прогоняй от возлюбленных тобою словесных овец нападающих на них врагов.

Животворным и неложным учением благочестия исхищай от страха малое стадо, которого ты сам был Пастырем.

Защищай Священников и Христолюбивый народ величием твоих знамений.

Ты имеешь великое дерзновение к Богу; ибо ты приблизился к Нему, и освещаешъся чистейшими лучами Троичного света.

Величаю тебя, Митрополия Ликийская! ты стяжала Пастыря чадолюбиваго; ты прияла на главу свою драгий и нетленный венец.

Митрополит Антоний Суржский. Слово, произнесенное на всенощной под праздник святителя Николая, 18 декабря 1973 года:

„Один из древних отцов Церкви, святой Ириней Лионский говорит: слава Божия — это человек, до конца ставший Человеком…“

Святые являются такой славой для Бога; глядя на них, мы изумляемся тому, что Бог может совершить над человеком.

Господь на земле пожал, словно зрелый колос, святителя Николая. Теперь он торжествует с Богом, на небесах; и как он любил землю и людей, умел жалеть, сострадать, умел окружить всех и встретить каждого изумительной ласковой, вдумчивой заботой, так и теперь он молится о нас всех, заботливо, вдумчиво.

Когда читаешь его жизнь, поражаешься, что он не только о духовном заботился; он заботился о каждой человеческой нужде, о самых скромных человеческих нуждах.

Он умел радоваться с радующимися, он умел плакать с плачущими, он умел утешить и поддержать тех, кому нужно было утешение и поддержка.

И вот почему народ, мирликийская паства его так полюбила, и почему весь христианский народ так его чтит: ничего нет слишком ничтожного, на что он не обратил бы внимание своей творческой любви.

Нет ничего на земле, что, казалось бы, недостойно его молитв и недостойно его трудов: и болезнь, и беднота, и обездоленность, и опозоренность, и страх, и грех, и радость, и надежда, и любовь — все нашло живой отклик в его глубоком человеческом сердце.

И он нам оставил образ человека, который является сиянием Божией красоты, он нам в себе оставил как бы живую, действующую икону подлинного человека.