Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь

К этому времени Кузьма Фомич владел имением в Старицком уезде Тверской губернии и был записан в тверское дворянство в VI часть родословной книги (грамота от 6 февраля 1826 г.).

В последние годы жизни Кузьма Фомич, покинув свое имение в Тверской губернии, стал управляющим имением Митюли дворянина Палибина в Смоленской губернии.

Кузьма Фомич Пржевальский скончался в 1842 г. – в том же году, что и А. С. Каретников. Где похоронили Кузьму Фомича Пржевальского, неизвестно. Можно предположить, что на кладбище церкви в Данькове, к приходу которой была приписана деревня Митюли, или на кладбище церкви в Лобкове, где упокоился Алексей Степанович Каретников.

Кто из детей Кузьмы Фомича получил его земли в Витебской губернии и наследовал владения в Старицком уезде Тверской губернии? Известно, что в 1800-е годы тверские владения[48] принадлежали младшему сыну, генерал-майору Алексею Кузьмичу[49], родному дяде путешественника Н. М. Пржевальского.

Возможно, что к старшему сыну, Михаилу Кузьмичу, который был записан в витебское дворянство в VI часть родословной книги (1823), перешли земли витебские. На эту мысль наводят следующие строки из письма сестры путешественника: «Мамаша скучает одна в деревне. Из нас никого у нее нет. Нынешнее лето даже Иван Демьянович[50] уехал в Витебск получать наше наследство [выделено нами. – Авт.]»[51].

Кузьма Фомич, очевидно, был на венчании старшего сына и успел увидеть внуков, Николая и Владимира, родившихся в усадьбе Кимборово.

О Михаиле Кузьмиче – сыне Кузьмы Фомича и отце путешественника – наш следующий очерк.

Михаил Кузьмич Пржевальский – отец Н. М. Пржевальского

Н. Ф. Дубровин нарисовал малосимпатичный портрет этого человека. И выглядело вполне естественным, что Алексею Степановичу Каретникову Михаил Кузьмич не понравился, так как был некрасивым, больным и в низких чинах. Каретников «отказал ему от дома». «Родители долгое время не соглашались выдать дочь за отставного пехотного офицера, считая такой брак мезальянсом, по сравнению с замужеством старших дочерей. Первое время Михаил Кузьмич очень не нравился семейству [Каретниковых]. Он был нехорош собой, говорит лицо, его знавшее [выделено нами. – Авт.], высокого роста, худой и бледный, глаза мутные с поволокою, а на голове шапочка, прикрывающая колтун. Каретниковы смотрели на него как на человека, не подходящего быть мужем Елены Алексеевны, и Алексей Степанович, обыкновенно никогда не высказывавший своего мнения о соседях, дал почувствовать Михаилу Кузьмичу, что ему не нравятся частые его посещения их семейства».

Кто это, «лицо его знавшее», которое дало «негативную информацию» в 1889 г.?

По словам Дубровина, это был смоленский помещик Севрюков, сосед Каретниковых по Кимборову. Скорее всего, имелся в виду капитан Петр Константинович Севериков из сельца Белое, который в 1844 г. был крестным отцом (восприемником) сына Михаила Кузьмича, Евгения Пржевальского. За давностью лет Севериков мог что-то забыть или перепутать, но очевидно, что Михаил Пржевальский в период ухаживания за Еленой Каретниковой не выглядел богатырем, так как вышел в отставку по причине плохого здоровья, да и богатыми имениями он не владел.

Перед увольнением со службы Михаил восемь месяцев пролежал в Динабургском военном госпитале и, как следовало из медицинского свидетельства, выданного старшим доктором госпиталя, «неоднократно подвергался кровохарканью, потемнению зрения, обморокам, сильным болям в груди»[52]. Скорее всего, здоровье он подорвал, когда ловил литовских мятежников: «Был в походе одну кампанию 1831 года с батальоном в Тельшевском и Шавельском уездах Виленской губернии, по случаю возникших там возмущений, для охраны границ Курляндии и находился в разных рекогносцировках для открытия и поимки литовских мятежников»[53].

Военные столкновения с мятежниками в основном происходили вблизи лесов и болот, в которых повстанцы легко скрывались. Именно в такой, по сути дела, партизанской войне на территории Литвы участвовал поручик (с 1829) Эстляндского полка Михаил Пржевальский. Он, как написано в послужном списке, «слабым в отправлении обязанностей службы замечен не был, беспорядков и неисправностей между подчиненными не допустил».

За период Польской кампании поручик Михаил Пржевальский «ранен не был, в плену не находился, чином, орденом и знаком отличия награжден не был». Отсутствие наград говорило о том, что Михаил в «действительных сражениях в пределах Царства Польского» не участвовал: б?льшую часть Польской кампании он провел в госпитале.