Николай Негодник

— Ачоа? Мы колдовствам с детства не обучены.

— Погоди, а телепортации?

— В смысле?

— Мгновенное перемещение в пространстве. Можешь?

— Ерунда это — только в пределах прямой видимости работает, а сил отнимает столько, что бегом добежать легче будет.

— А если дальше попробовать?

— Прыгать, что ли? Бесполезно. Еще ни разу не попадал куда хотел. Один раз вообще в Желтомордию забросило — полтора года пешком возвращался, два раза по дороге в спячку залегал.

Годзилка задумался. В его глазах, с круглыми в темноте зрачками, отражались огни костров и напряженная работа мысли.

— А что ты, Федя, думаешь о Шопенгауэре?

— Пока не чешется, я о ней и не думаю. А что?

— Да так, к слову пришлось. А то, что Земля круглая, знаешь?

— А то! Постоянно с нее скатываюсь. Утром ничего, а к вечеру… прямо беда.

— Хм… Впрочем, это не важно. Еще она крутится вокруг своей оси и вокруг Солнца. Понятно?

— Понятно, — с уважением к науке произнес боевой командир. — А зачем она это делает?

— Хочется ей так.

— А-а-а…

— Так вот — планета меняет свое местоположение в пространстве, отсюда твои ошибки и погрешности при перемещениях. Правильно?

— Правильно! — Лешакову было приятно узнать, что не сам дурак, а в неудачах виноват кто-то другой. — И чего теперь нам делать?

— Синхронизировать процесс.

— А-а-а?..

— Прыгай не в какое-то абстрактное место, а к конкретному человеку. И все само собой получится.

— Не понял.

— Чего понимать-то? Бабу хочешь?

— Лукерью, что ли? Спрашиваешь!

— Так иди.

Дважды полковник застыл на месте, что-то соображая, и с негромким хлопком растворился в воздухе. Появился минут через двадцать, довольный, с маслено блестевшими глазами.

— Работает, едрить ее… Работает!

Глава 11

Утром Шмелёв привычно проснулся от покушений русалки пробраться к нему в постель. Так же привычно прогнал, бросив вслед подушку, попал и принялся одеваться, ругаясь про себя нехорошими словами. Вот ведь неугомонная девка — полгода прошло, а все не оставит коварные поползновения. И не то чтобы не нравилась, наоборот. И даже более того… Но что-то останавливало, не разрешало подпустить ближе и открыться в чувствах. Совесть? Любовь и совесть — горький, странный коктейль.

Но в княжестве все твердо убеждены, что Яна его любовница. И попробуй доказать обратное. Не только не осуждают — гордятся, задирая нос перед иноземцами. Наш, мол, князь такую кралю отхватил, не то что ваши, пальцем деланные. И что теперь? Один раз дал слабину — теперь расхлебывай. А в речку обратно не выгонишь, народ не поймет. Скажут… Да плевать, что скажут, но князь должен подавать подданным исключительно положительный пример. Сугубый, как любит повторять многомудрый волхв.

Правда, что есть положительного в сожительстве с натуральной русалкой, Николай так и не увидел, но вернувшийся недавно из пастырских поездок по соседним княжествам Савва убеждал оставить все как есть. Еще уговаривал детей завести, охальник старый. Сам бы на кикиморе женился. Так нет же — монашеским благочинием да старческой немочью отговаривается, а сам князя на искушение толкает. А князь, между прочим, не железный!

— Коля, застегни, пожалуйста, вот здесь, — Яна повернулась так, что перехватило дыхание, а из ослабших рук выпал пояс с парадными ножнами.

— Звал, княже? — на шум в дверь просунулась голова стража. Дать бы в любознательную морду…

— Все в порядке, пусть кофе приготовят.

— А мне чаю с лимоном, — попросила русалка.

— Всегда готов! — отрапортовал воин и щелкнул каблуками.

— Ты что, пионер?

— Кто? Не-е-е, княже, я не такой! Кофе, говорю, готов. И чай.

— Пусть несут. И Лешакова ко мне срочно.

Стражник убежал, а Шмелёв осторожно взял русалку за руку.

— Что, неужели решился? — обрадовалась Яна и подалась навстречу.

— Не балуй. Одевайся быстрее, сейчас люди придут.

— Лешие?

— Лешие — тоже люди. Будем новые методы отрабатывать.

Девушка отошла в сторону и оттуда, из своего угла, тихо проворчала:

— Зачем? Мы бы уж как-нибудь по старинке справились.

Николай бросил еще одну подушку, но попал прямо во входящего дважды полковника. Хведор не обиделся, наоборот, с пониманием улыбнулся:

— Молодежь… завидую, чо. И у самого когда-то кровь бурлила. Особенно по весне, да. Ну, там, щепка на щепку, дедка на репку… Какие были времена, а? Почти как сейчас.

— Спасибо за комплимент, — Шмелёв взял у лешего поднос с чашками и поставил на стол. — Только я тебя не за этим звал.

Яна приветливо кивнула Лешакову и потянулась за чашкой. Воодушевленный Хведор расправил плечи, звякнул шпорами (зачем ему шпоры, на лосях кататься?), перехватил ручку и галантно обозначил поцелуй. Тут же, словно из-под земли, появился Базека.

— Привет честной компании! Пресветлому князю отдельное здрасти! Что-то вид у тебя сегодня неважный. Плохо спал? Рога мешают? Стой! Не трогай меч!

— Свинья некультурная и неблагодарная, — укорил Шмелёв. — На фронт отправлю поганца.

— Согласен. Мы сейчас с кем-нибудь воюем?

— Ты заткнешься или нет?

Яна подошла и обняла князя за плечи.