Николай Негодник

— Да самобраный. Дает все что попросишь, а если не съешь, так браниться начинает. Материться умеет на двунадесяти языках живых, а также в латыни изряден гораздо и арамейском.

— Ладно, убирай своего матерщинника.

— Сам дурак! — буркнул мешок, но сразу же заткнулся. Причем самым буквальным образом — сами собой завязались бантиком тесемки, и уменьшившийся в размерах кормилец запрыгнул к домовому в карман. Через некоторое время сонный голос произнес: — Догоняться вздумаете — будите, мигом организую.

— С понятием товарищ, — одобрил Николай. И вздохнул с ностальгией: — Картошечки бы жареной сейчас.

— Могу, — откликнулся самобраный друг. — Подумаешь, обычное заморское кушанье. Тебе в комплекте или как?

Коля немного подумал и махнул рукой:

— Давай в комплекте.

И не прогадал. В комплект входили громадная сковорода с требуемым продуктом, а также тонко порезанное розовое сало, мелкие, с детский мизинец, соленые огурчики, соленая же селедочка, обложенная кольцами лука и политая подсолнечным маслом, истекающая жиром семга, рыжики величиной не больше пуговицы, квашеная капуста с яблоками и брусникой, и венчала коллекцию литровая бутылка «Смирновской» со льда.

— Мешочек, — неожиданно севшим голосом позвал Шмелёв, — ты где водку взял?

— Не твое дело! — последовал вежливый ответ. — Комплексный обед.

— А может, там пара автоматов Калашникова завалялась?

— Нет, я только по пропитанию работаю. Узкая специализация.

На нет, как говорится, и суда нет. Коля с дрожью в руках хрустнул пробкой и разлил божественную жидкость по чарочкам. Серега настороженно принюхался к незнакомому продукту, резко выдохнул и профессионально выпил, занюхав рукавом.

— А ничего, хорошо пошла. Как наше сгущенное вино, только помягче будет.

— Разбавляют, наверное, — поддакнул Тимоха, но протянул емкость за второй порцией.

А после третьей в мудрую голову волхва пришло озарение:

— Слушай, Николай свет Васильевич, а чего нам самим-то дерьмо выпаривать, которое ты порохом именуешь? Мешок, а мешок, сможешь порох достать? Много?

— А его едят? — донеслось из кармана.

— Еще как едят. Тимоха, подтверди.

— Что, опять новые снадобья на мне испытывать?

— Надо, Тимофей, надо. А я тебе потом сапоги новые куплю.

— Со скрипом?

— Ага, и с серебряными подковами.

— Тогда ладно, — согласился домовой и вопросительно взглянул на Николая: — А какой просить-то? Который вкуснее?

— Пробовать нужно, — Коля пожал плечами. — Давай начнем с охотничьего, с бездымного.

Новое утро принесло новые заботы, правда, волхв предпочел от них самоустраниться. Он с удобством устроился на скамеечке, привалившись к стене кузницы, и читал толстый фолиант в деревянной обложке, обтянутой крокодиловой кожей, изредка делая пометки на полях свинцовым карандашом. Окружающий мир для Сереги перестал существовать. Даже то, что Коля доламывал единственную в хозяйстве телегу, кузнеца не интересовало.

— Чего нового пишут? — Николай отбросил кувалду, которая и была сегодня основным его инструментом, и присел рядом.

— Нового? Ничего, это же Плиний.

— Старший или Младший?

— Он был один. А вот Геродотов — два. Или даже три, если считать их папу, тоже историка не из последних.

— Надо же, — удивился Шмелёв, — а у нас считают наоборот.

— Вы там, у себя, все переврали и перепутали, — Серега засмеялся и закрыл книгу. — Вот лет пятнадцать назад тоже к нам попала одна из ваших, наверное… Все звала Армению открывать. Или Америку? Не помню точно, молодой еще был…

— И чего, открыли? — Коля от удивления даже позабыл про трубку, которую собрался закуривать. Сигареты у него кончились еще на прошлой неделе, но на торге у краснорожих купцов с перьями на голове удалось купить заморские травы, якобы лечебные. Но по вкусу — точно табак.

— Да ты кури, не стесняйся. Это мне питания дымом не положено, — махнул рукой волхв, но на всякий случай переложил фолиант подальше. — О чем я? Ах да… Америка. Ну, отправили туда несколько кораблей… С купцами, с товарами, с воями… И не нашли никакой Америки. Нету ее, а на том месте все та же страна краснокожих, что и всегда была. Обманула ведьма.

— А где она сейчас?

— Кто, та страна?

— Нет, попаданка…

— Да ее тогда же и сожгли.

— Ну вы и звери.

— Мы? — удивился Серега. — Ты бы знал, насколько наш народ терпелив. Когда она объявила себя верховной ведьмой — стерпели. Назвала князя Георгия Всеволодовича темным властелином — смолчали. Попыталась оженить на себе германского императора — плюнули и отвернулись. Но эта сволочь захотела научить княгиню лесбийской любви… Тут уже терпение лопнуло.

Николай прикурил от сохранившейся в кармане джинсов зажигалки, глубоко затянулся и с одобрением кивнул. Так ведьме и надо, поделом. Нет бы чего путное предложила, а прогрессорствовать, начитавшись женского фэнтези, — упаси Господь! Зато теперь стали понятны некоторые анахронизмы в разговорах волхва, да и остальных местных жителей. Вот оно, дурное влияние культуры будущего.

— Шеф, доделывать будем? — Из зарослей крапивы вылез домовой с парой старых сапог в руках. — Или мне сначала куртуазии пошить?