Николай Николаевич Раевский

Барклай де Толли увел русские войска из-под Смоленска, не пожелав рисковать армией в генеральном сражении. Но уже спустя три недели новый главнокомандующий М. И. Кутузов пошел на решительное противоборство. На Бородинской позиции 7-й корпус Раевского расположился вблизи Курганной высоты, которая вскоре была признана "ключом всей позиции". Командир корпуса лично руководил созданием артиллерийской батареи на возвышенности. Работа была завершена только в 4 часа утра 26 августа. Раевский сказал: "Теперь, господа, мы будем спокойны. Император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость". Перед рассветом он "отдавал последние свои приказания и наставления начальствующим частями его корпуса, чтобы внушили нижним чинам исполнять строго команду, говорил о расстоянии стрельбы и о прочем"[23].

В организации обороны центрального пункта русской позиции, который занимал 7-й корпус, со стороны его командира была проявлена значительная инициатива. Удачно расположив войска, отказавшись при этом от линейного порядка, Раевский предотвратил лишние потери от артиллерийского огня. После того как солдаты из дивизии Ш. Морана временно захватили батарею на Курганной высоте, 12-я и 26-я дивизии 7-го корпуса пришли в движение и нанесли контрудар по войскам Е. Богарне. Действия корпуса Раевского внесли дезорганизацию в ряды противника, принудили его занять оборону и дали возможность русской армии укрепить свои позиции. Наполеон сказал о нем, что "этот генерал из того материала, из которого делаются маршалы"[24].

Потеряв большую часть своего корпуса, Раевский тем не менее считал, что Бородинскую битву следовало продолжить, и был крайне недоволен, когда получил приказ Кутузова об отходе. После оставления Можайска Николай Николаевич в течение суток командовал арьергардом, отбивая атаки Мюрата, а 1 сентября был приглашен на военный совет в Филях. Он высказал свою точку зрения последним, и она совпала с решением главнокомандующего: Москву следует оставить без боя.

Во время кутузовского марш-маневра с Рязанской дороги на Калужскую Раевский командовал различными арьергардными соединениями. В условиях постоянно меняющейся обстановки командиром арьергарда приходилось действовать на свой страх и риск, принимать нестандартные решения. 7 сентября Раевский, "оставляя свои передовые посты на самом Боровском перевозе, ночным маршем отошел вслед армии, и сим движением противник совершенно потерял армию из виду, ибо передовые войска, будучи атакованы, отступали по Рязанской дороге, за коими неприятель до самой Бронницы последовал". Раевский, следуя за армией с казачьими полками, "оставлял на каждой дороге, нами пересекаемой, по одному из сих полков, с повелением каждому из них особо не следовать уже за общим движением армии, но при появлении неприятеля отступать по той дороге, на которой он был поставлен". В результате противник по крайней мере на пять дней потерял русскую армию[25].

Вероятно, с ведома Раевского русские офицеры вступали в переговоры с начальником авангарда французов и искусно дезинформировали его, играя на присущем Мюрату тщеславии. "Казачьи начальники продолжали все время расточать комплименты неаполитанскому королю, который в свою очередь не переставал выказывать им свою щедрость. Авангарду не было надобности сражаться, - отмечал французский мемуарист, - казачьи офицеры являлись к королю за указаниями, чтобы осведомиться, до какого пункта он намерен продолжать переход и где он хочет расположиться со своим штабом. Дело доходило до того, что они охраняли назначенный им пункт до прибытия его отрядов, чтобы там ничего не случилось. Они настоящим образом кокетничали, чтобы понравиться королю, которому были весьма приятны эти знаки почтения"[26]. Наполеон, разгадавший эту игру, запретил под страхом смерти какие-либо переговоры с русскими.