Николай Островский

Из рассказов Ольги Осиповны было ясно, что Николай с ранних лет на своем собственном опыте учился классовому самосознанию. Повлияли на его формирование в детстве и рассказы отца, Алексея Ивановича. Об этом мне стало известно позднее из воспоминаний Екатерины Алексеевны: «Зимними вечерами отец рассказывал о боевых походах, о героизме русских солдат… С большим вниманием мы слушали его рассказы о боях на Шипке, под Горным Дубняком, у Плевны. Первые рассказы о революционной борьбе Коля слышал от отца, который после военной службы жил в Петербурге несколько лет, служил курьером в морском порту. Жил со студентами в одной комнате и встречался с революционной молодежью». Напомню читателю: в село отец приехал грамотным, бывалым человеком.

В 1910 году, когда Николаю исполнилось шесть лет, его отдали в церковноприходскую школу. В 1913 году он ее закончил с похвальным листом.

В 1914 году, когда началась империалистическая война, десятилетний Николай Островский жил с отцом в селе Турин, где Алексей Иванович гостил у своих родственников. Коля иногда пас лошадей, ходил с ребятами в ночное. Потом началась эвакуация гражданского населения из пограничной полосы. Насмотрелся тут Коля на бедствия, принесенные народу войной. Разоренные врагом жилища, пожары, бесконечный поток беженцев. Навстречу беженцам на запад шли эшелоны с солдатами.

Поздней осенью собралась семья Островских в Ше-петовке. Отец и Дмитрий поступили работать в депо.

— Коленька очень хотел учиться, и, хотя время было тяжелое, мы с Митей решили удовлетворить его просьбу. И он поступил в следующем году в двухклассное Шепетовское училище. Но учился там недолго: преподаватель закона божьего поп Акримовский невзлюбил Колю за то, что тот своими вопросами о создании жизни на Земле оспаривал «учение бога». Коля был исключен из школы. Что делать? Надо устраивать его на работу. Трудно было найти что-то подходящее. Пришлось, и то при помощи знакомых, определить Колю к хозяину станционного буфета при вокзале. Там он работал кубовщиком на кухне. Я думала, может, Коля хоть будет сыт. Но надежды мои не оправдались. Тяжелая работа по восемь-десять часов в сутки, ночные дежурства, оплеухи и подзатыльники изматывали его…

Воспоминания Ольги Осиповны хочется дополнить рассказом Николая об этом периоде:

— Занятие это было, мало сказать, тяжелое: то принеси, другое принеси, сбегай, сдуй, слетай — уж очень жизнь видел всегда снизу, как грязные ноги прохожих видишь из окон подвала. Сколько погибших людей прошло перед моими глазами — не счесть!.. Сколько ужасных картин унижения человеческого навиделся «буфетный мальчик»… Но чем больше страшного и жалкого я видел, тем сильнее росла во мне думка: «не могут люди жить так всегда, лопнет у них наконец терпение… не настоящая это жизнь для человека!..»

Только книги отвлекали мальчика от окружающего. Он любил читать о героях, о борьбе за счастье человека. С увлечением прочел роман Этель Войнич «Овод», зачитывался рассказами о великом итальянском борце за свободу Гарибальди.

— Ничего я не любил так, как книги, — говорил много позже Островский. — Для этого я готов был пожертвовать всем. Служа «мальчиком» на кухне, я отдавал свой обед газетчику за то, что он разрешал мне в короткие минуты ночного перерыва читать журналы и газеты.

Брат писателя Дмитрий Алексеевич вспоминал о том периоде:

— Тяга к знаниям у Николая не остывала… Но где доставать книги? Николай нашел источник. Через станцию Шепетовка ежедневно проходили десятки поездов, большей частью воинские эшелоны. Когда солдаты выгружались на станции и пешим порядком отправлялись на фронт, Николая можно было часто видеть среди них. Его интересовали книги — не даст ли кто-нибудь? И ему дарили иной раз либо книжку, либо журнал. Так он собрал «свою библиотеку» — около двухсот различных книг и журналов. Всю эту литературу он хранил на чердаке дома, в котором мы жили. Сделал полочки, разложил на них свои сокровища и даже сделал занавесочки из рогожи, добытой в интендантском складе… Многие вечера проводил он за книгами… Вместе с ним увлеклась и мать, которой он много читал…

Из рассказов Николая мы знали, что не всегда герои прочитанных книг удовлетворяли его, и часто он своей детской фантазией «исправлял» автора, восстанавливая справедливость.

Много лет спустя, 23 октября 1935 года, на собрании сочинского партактива, посвященном награждению Островского орденом Ленина, он вспоминал об этом:

«Меня часто спрашивают, как я стал писателем. Этого я не знаю. Но как я стал большевиком, это я хорошо знаю!

…Я хочу рассказать вам о далеких детских годах, об одном эпизоде, который отчасти ответит на оба эти вопроса.