Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Не добившись решения балканской проблемы мирным путем, Россия в 1877 г. объявила войну Турции. При заключении мира Игнатьев попытался осуществить программу-максимум решения Восточного вопроса, выраженную в Сан-Стефанском мирном договоре (1878 г.), но сопротивление европейских держав обусловило лишь частичную реализацию последнего. Это предопределило уход Игнатьева, бывшего еще в расцвете сил и энергии, с дипломатической арены. Его быстрый карьерный взлет завершился преждевременной отставкой. Противники Игнатьева приложили все усилия к тому, чтобы закрыть ему дальнейшую деятельность в сфере дипломатии. Не имело особого успеха и пребывание Игнатьева на посту министра внутренних дел, куда он был назначен с целью ликвидации революционного движения и установления порядка в стране. Его попытка сочетать консерватизм и либерализм во внутренней политике вызвала протест со стороны крайних реакционеров, задававших тон в годы правления Александра III. Игнатьев был отставлен от государственной службы, когда ему было только 50 лет. Еще полный сил и энергии, он оказался невостребованным, а к концу жизни практически забытым. Трагическая судьба этого талантливого человека, целью своей деятельности ставившего защиту интересов России, познавшего возвышения и падения, широкую известность и полное забвение, только в последнее время стала вызывать интерес со стороны отечественных историков. На Западе об Игнатьеве начали писать несколько раньше[1]. Деятельности его в период восточного кризиса 70-х гг. XIX в. Посвящена изданная в Германии монография[2]. Об Игнатьеве существует, правда немногочисленная, литература и в Болгарии[3]. В России в последние годы опубликованы некоторые документы Игнатьева – письма, записки, о нем появились статьи и очерки, где роль дипломата во внешней политике России представлена более или менее объективно[4]. К сожалению, как западные, так и некоторые отечественные историки стремились квалифицировать Игнатьева только как проводника экспансионистской политики, воинствующего панслависта и крайнего реакционера. На страницах ряда исследований он представал скорее отрицательной, чем положительной фигурой. Однако по мере изучения деятельности дипломата представления о нем начинают меняться. Примером является изданная в 2002 г. в США книга известного исследователя внешней политики России XIX в. Д. Маккензи «Граф Н. П. Игнатьев. Отец лжи?»[5] Книга основана на широком круге архивных и опубликованных источников. К сожалению, автор не использовал литературу об Игнатьеве, изданную в России в последние годы. Несколько отходя от традиционного взгляда на Игнатьева на Западе, Маккензи считает программу Игнатьева в области внешней политики менее агрессивной, чем планы таких деятелей, как М. Н. Катков, Р. А. Фадеев, и других. Историк отдает должное деловым и человеческим качествам своего героя, отмечая, что позитивные черты превалируют в них над негативными. Однако и этой работе присуща известная заданность в оценках балканской политики России как империалистской, что наложило отпечаток и на образ Игнатьева.

Д. Маккензи базируется в основном на мемуарах и официальных документах Игнатьева и почти не использует его богатую личную переписку. Отсюда в книге появились не совсем точные оценки дипломата как большого оптимиста, крайне самоуверенного и не признающего своих ошибок человека, проявлявшего в то же время необоснованную враждебность к действиям своих западноевропейских коллег[6]. И последнее: само название книги имеет определенный компрометирующий Игнатьева оттенок. И хотя этому сюжету посвящено не так уж много места и автор в конце концов приходит к выводу о том, что Игнатьев лжецом не являлся, уже в самой постановке вопроса усматривается известная необъективность замысла книги.

Болгарская журналистка К. Канева, много лет отдавшая изучению жизни Н. П. Игнатьева и главным образом его потомков, в своей книге «Рыцарь Балкан граф Н. П. Игнатьев»[7], изданной в Москве, наоборот, идеализирует его как единственного защитника болгар, сыгравшего решающую роль в освобождении Болгарии от османского ига. При этом упускается из вида тот факт, что дипломат в первую очередь заботился о национально-государственных интересах России.

В последнее время исследователей привлекает государственная деятельность Игнатьева в России на постах министра государственных имуществ и министра внутренних дел (1881–1882 гг.)[8]. Этот период жизни Игнатьева остался в целом за рамками нашего исследования, но он имеет непосредственную связь с предшествующим пребыванием Игнатьева на дипломатическом поприще.