Николай Пирогов

Русская словесность стала в пансионе для Николая любимейшим уроком. Словесник Войцехович учил не только слушать – учил понимать, поэтому Николай с охотой разбирал литературные произведения. Учитель надеялся увидеть своего ученика знаменитым филологом. Филологом Николай Иванович Пирогов не стал, но его литературный стиль всегда отличался безупречностью, он писал точно, сжато, образно, о чем свидетельствуют многие его тексты, в том числе и воспоминания.

Алгебра в пансионе Николаю не нравилась, но привлекала геометрия, более наглядная и зримая.

А вот танцы были мальчику совсем неинтересны. Он считал их немужским занятием. Николай не собирался отплясывать на балах. Он хотел лечить людей, как Мухин, или воевать, как Кутузов.

Еще совсем юный Пирогов был человеком весьма ответственным. Он завел тетрадь, сшитую из толстой серой с желтизной бумаги. Тетрадь называлась «Посвящение всех моих трудов родителю» и предназначалась в подарок отцу. Николай записывал в нее собственные сочинения в стихах и прозе, переложения прочитанного, а также свои мысли, рассуждения, почерпнутые из читаемых им книг. Во многих отрывках тринадцатилетний ученик частного пансиона уже ищет ответ на вопрос о задачах просвещения и воспитания. Его мысли, поначалу нечеткие, приобретают наконец строгую формулировку: «Истинный предмет учения состоит в приготовлении человека быть человеком». Эту идею Николай Иванович Пирогов позже положит в основу своих работ по педагогике.

Семья Пироговых была патриархальной, устоявшейся, крепкой, она казалась вечной – со своими законами и неизменным укладом. Но беды не обходили и ее. На глазах у Николая умерли от кори его сестра и брат. Это были первые смерти в жизни мальчика, смерти страшные и непонятные.

Другой брат Николая – Петр – оказался азартен, он играл в карты, делал непосильные для семьи карточные долги.

Николай тоже был азартен по своей природе, но никогда в жизни не играл в карты. Хотя, как и брат, любил рисковать. Позже, уже будучи сорокалетним, Николай Иванович признавался, что по своей страстной натуре он мог бы стать либо картежником, либо банковским спекулянтом. Но свой азарт он использовал иначе, на другом поприще, более интересном с его точки зрения, на поприще медицины.

Семья Пироговых мужественно переносила невзгоды. Смерть детей не могла разрушить ее, ведь это была одна из тех многодетных семей, где дети рождались каждый год и умирали тоже довольно часто. Неизбежные рождения и смерти уже как бы направляли русло жизни, освящались религиозными канонами. Карточный проигрыш, если он не чрезмерно велик, тоже не мог угрожать такой семье, дети росли и должны были делать ошибки: напиваться с непривычки, проигрывать в карты, тайно венчаться. Семью разрушило неожиданное разорение. Законы, традиции, семейный уклад – все выросло на материальном благополучии.

Но фундамент этого материального благополучия был уничтожен волею случая.

Как уже говорилось, Иван Иванович Пирогов служил казначеем. Однажды его сослуживец повез на Кавказ большие деньги – тридцать тысяч рублей – и исчез вместе с ними. Суд взыскал деньги с Пирогова. Все имущество было описано и продано. Для Пироговых пришло время нищеты, которая вытолкнула семью из привычного круга жизни.

Как ни странно, но неожиданная бедность, крушение семейного уклада способствовали появлению великого хирурга Пирогова. Произошло это так.

Из пансиона Николая забрали – за неимением денег для оплаты его обучения. Курс в пансионе был рассчитан на шесть лет, Пирогов проучился всего два года и получил документ следующего содержания: «Комиссионера 9-го класса сын Николай Пирогов обучался в пансионе моем с 5 февраля 1822 года катехизису, изъяснению литургии, священной истории, российской грамматике, риторике, латинскому, немецкому и французскому языкам, арифметике, алгебре, геометрии, истории всеобщей и российской, географии, рисованью и танцеванью, с отличным стараньем при благонравном поведении… Надворный советник и кавалер Василий Кряжев». Учеба закончилась…

Но тут на помощь пришел Ефрем Осипович Мухин, тот самый любимый семейный врач. Он сказал Пирогову-старшему, что сын у него толковый и его надо послать сразу в университет, не доучивая в пансионе – так будет дешевле.

Это была явная авантюра, потому что в университет тогда поступали с шестнадцати лет, а Николаю исполнилось всего четырнадцать. Но другого варианта просто не было.

Нанятый отцом студент-медик Василий Феоктистов занялся подготовкой Николая, а сам отец пошел по канцеляриям бить челом, совать «под локоток», то есть давать взятки. Благодаря его усилиям 1 сентября 1824 года «по императорскому указу» было удостоверено, что в формулярном списке Ивана Пирогова «значится в числе прочих его детей законно прижитый в обер-офицерском звании сын Николай, имеющий ныне от роду шестнадцать лет».