Николай Рерих. Запечатлевший тайну

И вот за эти несколько дней решилась вся судьба Елены Ивановны. Вот тот человек, которого так долго ожидала ее душа! Вот оно то вдохновение, которое она так давно искала! Любовь взаимная решила все!"

Николай Константинович, пока жил у Путятиных в Бологом, подробно поведал хозяевам о своем роде, историю которого он хорошо знал. В свою очередь ему была рассказана родословная Путятиных и Шапошниковых. И оказалось, фамилии Рерихов и Шапошниковых имеют много общего, будучи оба скандинавских корней.

Так, Елена Ивановна рассказывала о своих предках по линии отца — Шапошниковых: "Прадед отца моего приехал в Россию при Петре Великом. Во время посещения Петром Прибалтийского края прадед состоял бургомистром города Риги и преподнес Петру великолепную шапку Мономаха, шитую драгоценными камнями и отороченную бобром. Император остался доволен оказанным ему приемом и пригласил прадеда приехать в Россию и принять русское подданство с новым именем Шапошникова, намек на полученный дар. И тогда же император подарил прадеду свой походный кубок, вернее, серебряную стопу с привинченной ко дну походной чернильницей. При стоне была и жалованная грамота".

Ко времени встречи с Н.К. Рерихом отца Елены Ивановны — Ивана Ивановича Шапошникова более года уже не было в живых, и Елена осталась вдвоем с матерью своей Екатериной Васильевной, урожденной Голенищевой-Кутузовой.

Екатерина Васильевна приходилась двоюродной внучкой великому русскому полководцу генерал-фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Кутузову, главнокомандующему во время Отечественной войны 1812 года. Одним из предков Михаила Илларионовича был князь Дмитрий Михайлович Пожарский, русский национальный герой, глава Второго народного ополчения, освободившего Москву от польско-литовских оккупантов в 1612 году.

Отец Е.И. Шапошниковой Иван Иванович был одним из самых уважаемых архитекторов Петербурга. В семье тяжело переживали его недавний уход; в семейных архивах сохранился некролог на смерть Иван Ивановича, помещенный в апреле 1898 года в приложении к журналу "Зодчий", органе Императорского Санкт-Петербургского общества архитекторов:

"На днях скончался один из старейших преподавателей Института Гражданских Инженеров, архитектор Иван Иванович Шапошников. Покойный родился в 1833 году и, окончив курс в Императорской академии художеств в 1864 году со званием классного художника 3-й степени, определился тогда же на службу в строительное училище преподавателем черчения. В 1882 году покойный перешел на службу в Главное Инженерное Управление исправляющим должность архитектора, не оставляя своих занятий в строительном училище, где в последнее время он преподавал акварельное рисование.

Из многочисленных построек, произведенных по проектам и под наблюдением покойного И.И. Шапошникова, следует упомянуть: синагогу на углу Офицерской и Б. Мастерской в С.-Петербурге, выполненную им совместно с арх. Бахманом; дом Осоргиной на Сергиевской ул. Им же произведена перестройка церкви Лейб-гвардии Ея Величества Уланского полка в Петергофе и отделка актового зала в Михайловском Артиллерийском училище и академии. Кроме того, будучи знатоком деревянной архитектуры, Иван Иванович построил много дач; в последние же годы жизни деятельность его сосредоточивалась главным образом на постройках Александровского сталелитейного завода.

Будучи человеком редкой доброты, Иван Иванович много помогал студентам Института в выполнении ими графических работ, не жалея на это ни времени, ни труда, и пользовался всеобщею любовью. Мир праху его!"

Начало творческого пути совпало для Н.К. Рериха с годами бурных изменений во всех сферах жизни России. Коснулись преобразования и общественного сознания, что выразилось в смене представлений, крушении многих надежд, появлению новых веяний в искусстве, в котором ярко проявлялись и требовали себе новых пространств различные мировоззрения. Стали складываться два активно противоборствующих лагеря — с одной стороны преданные идеям В.В. Стасова художники-передвижники, а с другой — сторонники Сергея Павловича Дягилева и Александра Бенуа. Николая Константиновича, молодого самобытного художника, в своем стане желали видеть оба художественных течения. Так Стасов, например, писал ему: ""Декадентский староста", то есть Дягилев, напечатал в "Петербургской газете" почти манифест, где рассказывал, что с сих пор начинается поворот в нашем искусстве, которое давно "неудачно", а теперь сделается удачным и хорошим, и известным всей Европе. Что худо?! Кажись, мне всю осень и зиму придется вести жестокую войну и производить жестокие сражения. Авось и Вы будете участвовать с нами в битвах?" Однако определиться раз и навсегда казалось делом непростым, хотя согласие стать помощником редактора журнала "Искусство и художественная промышленность" уже предполагало нахождение в "лагере" Стасова, одним из инициаторов этого издания. Стасов ожидал, что журнал будет поддерживать передвижников и защищать национальное искусство от "западников", или "декадентов", как их тогда называли. Но и Дягилев, ориентировавшийся на