Николай Рерих. Запечатлевший тайну

Вскоре после прихода Н.К. Рериха в Музей Общества поощрения художеств умирает Д.В. Григорович, на его место назначается М.П. Боткин, член совета Академии художеств, коллекционер, живописец, считавшийся консерватором в искусстве, родной брат известного врача лейб-медика Его Величества Сергея Петровича Боткина. По воспоминаниям Николая Константиновича, он "тогда писал против Боткина и критиковал его реставрацию Новгородской Софии. После этого мне казалось невозможным с Боткиным встретиться, а тем более сотрудничать. Но Балашев, бывший вице-председателем, был иного мнения. Со свойственной ему торопливостью он пригласил меня поехать вместе с ним к Боткину под предлогом осмотра известной боткинской коллекции. Прием превзошел всякие ожидания. Не только была показана коллекция самым предупредительным образом, но было заявлено о великом удовольствии встретиться в музее Общества, и таким образом все приняло совершенно неожиданные размеры. По поводу же моих статей о Софии было сказано, что Боткин читал их с огромным интересом. Конечно, еще много раз пришлось в деле столкнуться с академической рутиною Боткина. При выборах в академики именно Боткин произнес речь против меня, но когда избрание все же состоялось, то на другое утро Боткин уже был у меня, целовался и говорил, улыбаясь: "Ну и была битва, слава Богу, победили". Он не знал, что еще накануне вечером Щусев и Беренштам позвонили по телефону о положении дела. Так же точно Боткин был против моего назначения директором Школы, но когда и оно все же состоялось, он с улыбками и объятиями спешил оповестить о победе. Опасный был человек, но все-таки поблагодарю его за учебу, за вкоренившийся обычай быть на дозоре. И другие члены комитета занимались той же учебою. Так, например, после моего избрания секретарем Общества, председатель финансовой комиссии Сюзор пригласил меня вечером "потолковать о финансовых делах". Речь шла о большом бюджете и о разных цифрах, превышавших 200.000 рублей. Быстро Сюзор называл разные детальные цифры. Устно подводил итоги и делал всякие сложные сопоставления. Я также устно подавал реплики, и таким образом мы пробеседовали часа три. Затем совершенно неожиданно Сюзор попросил меня через два дня представить весь бюджет, включив в него все те многие детальные соображения, которые он называл. Я попросил его дать мне какие-либо записки по этому поводу, но он сказал, что записок он не имеет и даже не может повторить устно все им сказанное. При этом он добавил, улыбаясь: "Я удивлялся, видя, как вы надеетесь на свою память и ничего не записываете". Действительно, пришлось вызвать все силы памяти, чтобы не ударить лицом в грязь. Спасибо и за такую учебу…

Не буду таить, что Михаил Петрович Боткин в свое время доставил мне немало забот и хлопот. Шестнадцать лет потребовалось, прежде чем мы вполне сжились в работе, но и его вспоминаю всегда очень сердечно. В нем оставались черты воспоминаний Иванова и Гоголя. Сам он напоминал нам чем-то Ивана Грозного, а его страсть к собирательству примиряла с другими чертами характера. Во всяком случае, в конце концов, мы расстались с ним большими друзьями. Если Куинджи учил одним сторонам жизненной борьбы, то и М.П. Боткин, со своей стороны, вольно и невольно закалял волю и осмотрительность".

Такого вероломного, двуличного администратора, каким был М.П. Боткин коллеги откровенно не любили. Соответствующие воспоминания оставил, например, художник Игорь Грабарь: "Боткину доставляло физическое наслаждение вливать ложку дегтя во все бочки с медом, стоявшие на его дороге и почему-либо ему мешавшие. Не было такого хорошего и большого художественного предприятия, которого он не стремился бы сорвать. Делал он это столь мастерски, что его участие в очередной "пакости" не легко было установить: о нем больше догадывались".

В 1899 году секретарь Общества поощрения художеств Николай Петрович Собко, историк русского искусства и библиограф, предложил руководству Общества назначить Н.К. Рериха своим помощником и тем самым оградить молодого сотрудника от непрерывных нападок М.П. Боткина.

Как и ранее, Николай Константинович работал сразу по нескольким направлениям одновременно. Кроме службы в Музее Общества поощрения художеств он продолжал принимать заметное участие во многих начинаниях Русского археологического общества. Испытывая интерес к Востоку, он посещал заседания славянского отделения и восточного отдела. Этот отдел возглавлял с 1885 года Виктор Романович Розен — известный русский востоковед-арабист, академик Петербургской Академии наук, почетный член Императорского Православного Палестинского общества.

На заседаниях востоковедов состоялось знакомство Н.К. Рериха с известным египтологом Б. А. Тураевым, о котором сохранились самые теплые воспоминания: "Как и многим ученым, Тураеву жилось нелегко, но эти трудности тонули в океане научного энтузиазма. Именно энтузиазм познавания удержал Тураева на высокой бесспорной стезе исследователя".