Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах

У меня пешни не было. Сергей Семенович провертел мне две лунки своим буром и сказал:

– Ну, я пошел. Вон за ту косу.

Я размотал удочки, опустил в воду лески, поднял воротник и вытащил из-за пазухи «Графа Монте-Кристо». Жора долбил лунку. Читать не пришлось. Вдруг задергалась леска на одной из удочек. Потом – на второй. Потом лески стали дергаться не переставая. Кто-то энергично съедал моих червяков. Я снял варежки, придавил их «Графом Монте-Кристо», засучил рукава и поклялся выловить этого нахала. И выловил. Им оказался маленький колючий ерш. После этого дело пошло. Я поймал двух горбатых окуней и еще какую-то рыбину, серебристую, с красными глазами.

Жора долбил лунку.

Когда я вытащил девятого окуня, ко мне подошел усатый рыбак в пестрой дохе и завистливо спросил:

– Первый раз?

– Первый, – сознался я. – А что?

Усатый рысью взбежал на сугроб и, сложив ладони рупором, закричал:

– Эгей! Ребята! Он в первый раз ловит!

Тотчас из-за сугроба вылезли ребята, расставили вокруг меня свои агрегаты и начали деловито сверлить лед. Жора долбил лунку.

– Ух, хорошо! – выдохнул он, бросая пешню. – Замечательно! Великолепно! Мороз и солнце! День чудесный!

Тут из-за торосов вышел заиндевевший Сергей Семенович. Он тащил за шиворот поджавшую хвост щуку.

– Вот это да! – сказал Жора. – Вот это ну! – побежал к своей лунке и тоже выудил какую-то мелюзгу.

– Хорош окунек? – гордо спросил Жора, показывая добычу.

– Ничего, – согласился Сергей Семенович. – Только он чебаком называется.

Рыбные блюда

Праздновали мы свое приобщение у меня. Жена постаралась. На столе была рыба под маринадом, фаршированая щука, булькала настоящая рыбацкая уха, приготовленная по книге о вкусной и здоровой пище, румянились на сковороде жареные окуни.

Сергей Семенович выпил первую стопку и закусил помидорчиком. Потом опрокинул вторую и поймал вилкой маринованный грибок. После третьей он потянул к себе блюдо с картошкой.

– Рыбку-то что же вы? – ласково сказала жена, подвигая ему заливное.

Сергей Семенович вздрогнул и переменился в лице.

– Терпеть ее не могу! – брезгливо сказал он – Ни в каком виде.

БЛОНДИНКА НА БУКВУ «Л»

– А ну-ка, постой, – сказал Гришкин. – Стой, не дергайся! И он снял с моего рукава длинную белую нитку,

– Ого! – загоготал Мишкин. – Блондиночка вбабахалась А говорил – не любишь блондинок.

– А это не он их любит, – встрял Машкин. – Это они его. Чем меньше мы блондинок любим, тем чаще нравимся мы им. Хи-хи-хи!

– Минуточку, – сказал Гришкин и стал мотать нитку на палец. Нитка кончилась на «Л».

– Лена, – сказал Мишкин – Или Леля. Ну влип ты, старик.

– Да это не он влип, – уточнил Машкин – Это она влипла.

– Ох, и трепачи вы! – сказал я. – Ну и трепачи.

В этот момент подошел мой троллейбус.

– Пока, – сказал я и прыгнул на ступеньку.

– Эй, а нитку! – крикнул Гришкин.

– Оставь себе! – махнул рукой я.

– Везет же некоторым, – завистливо вздохнул Машкин. – В такого крокодила и влюбилась блондинка.

– Сам ты крокодил! – обернувшись, сказал я. Впереди меня в троллейбусе стояла блондинка.

«Начинается, – усмехнулся я. – Хорошо, что этой банды рядом нет». И стал смотреть в окно.

Лицо блондинки отражалось в стекле. Она была ничего. Миленькая. «Интересно, как ее звать?» – подумал я. Тут парень, стоявший еще дальше, поднял руку с билетами. И крикнул: «Я взял!» Блондинка кивнула. «Муж, – догадался я. – Или жених. Ну что она в нем такого нашла? Правда, высокий. И широкоплечий. Лицо благородное. А нос все-таки подгулял. На боку чуть-чуть нос, даже здорово на боку. Так в ухо и целит. Собственно, трудно понять, где нос, а где ухо. До чего женщины бывают неразборчивы!»

«Нет, – решил я, выйдя из троллейбуса. – Это не дело – искать свою блондинку в городском транспорте. Одних автобусов, говорят, выходит ежедневно 150 штук. А там еще трамваи, троллейбусы вот, такси. И вообще, о чем это я думаю, идиот! Глупости какие! Буду лучше думать о своем насосе».

В коридоре института мне встретилась техник Каридазова.

– Здравствуйте, Пал Семеныч! – сказала она.

– Здравствуйте, Леночка! – ответил я.

И будто меня чем по голове ударили. Леночка! Блондинка! То-то я все замечаю… Вот это компот-изюм! Ай-ай-ай!

– Позовите-ка техника Каридазову, – на ходу бросил я рассыльной, –

с чертежами.

Вошла Леночка.

– Ну садитесь, милая, – сказал я. – Рассказывайте, как дела?

Леночка зашуршала чертежами.

– Нет-нет! – удержал я ее руку. – Бог с ними. Я про другое. Совсем про другое, Леночка. Вот смотрю – грустная вы какая-то. Какая-то сама не своя. Может, случилось что? Вошло, так сказать, в жизнь? Какое-нибудь большое чувство, а?

Леночка опустила глаза.

«Эге! – смекнул я. – Так оно и есть. Ах ты, пичуга!»

– Ну что же вы молчите? – как можно нежнее произнес я. – Блондинка на букву «Л».

– Я не на «Л», – сказала Леночка. – Я на букву «Е» – Елена.

– Вот как!

– Да, – вздохнула Леночка. – Елена.

– М-гу… Ну, а если у вас ничего не случилось, – раздраженно сказал я, – никаких таких потрясений, то работать надо, Каридазова. Работать! А не по углам мыкаться!