Николай Солнечный. Книга первая. Новогодняя ночь

– Эй, чего замолчало? – снова крикнул Коля.

Лес ответил ему лёгким шелестом веток. Устав сжимать кулаки, Коля опустил и расслабил руки. Стал осматриваться по сторонам и решать, в какую сторону ему идти. И тут ему показалось, что одно из ближайших деревьев ему подмигнуло. Коля потряс головой и проморгался. Дерево подмигнуло ещё раз и будто усмехнулось.

Коля почти физически ощутил, как адреналин сорвал его с места и в несколько шагов подвёл к дереву. То улыбалось и смотрело на Колю с весёлым интересом.

– Эка ты наше Эхо за живое задел, – хрипло усмехнулось дерево.

У Коли всё пересохло во рту и в горле. Он хотел что-то спросить, но понял, что не может сглотнуть слюну.

– Велеть Эху показаться человеку! Ха-ха! Вот что удумал! – скрипело дерево и тряслось длинными ветвями.

– Вы жи… жи…вое? – не сразу выговорил Коля.

– А то какое? – удивлённо прокряхтело дерево. – Не пень же перед тобой. Знамо живое. Шестой век здесь живу. А таких дуралеев пока не видывал.

– Чего сразу дуралеев? – обиделся Коля. – Я говорящих деревьев тоже раньше не встречал.

– Аха-ха-ха-ха, – рассмеялось дерево, и его скрипучий и кряхтящий смех подхватили другие деревья.

Коля ощутил озноб, а потом прилив крови к лицу, злость и желание выбраться из этого странного леса немедленно.

– А ну, прекратите! – грозно крикнул он, сам удивляясь своей смелости. – Мне в детдом нужно. Меня искать будут. Как отсюда выбраться? Где этот ваш портал, колодец или что там у вас здесь есть, чтобы мне назад попасть?

– Назад попасть?… Назад попасть?… – снова удивлённым голосом повторило эхо и рассмеялось.

А деревья только сильней замахали ветками, словно на каждое из них дул свой ветер.

– Нехорошо ты в гостях разговор ведёшь, парень. Вежливым быть тебя не научили, – хитро смотрело на Колю разговорчивое дерево.

– Учить-то учили, да я сам понял, что в обиду даваться нельзя, а то пропадёшь, – огрызнулся Коля.

– Ну и малец у тебя, Осокорь, – хмыкнуло дерево, глядя куда-то за спину Коле. – Сам с ним разбирайся, – добавил скрипучий голос, а глаз на дереве больше не было, только сухая кора.

Коля обернулся, пытаясь понять, к кому обращался говоривший. Но вокруг были только старые деревья. Неожиданно по одному из них на нижнюю ветку спустилась белка и внимательно посмотрела на Колю. Тот машинально полез в карман, достал конфету, протянул зверьку.

– Извини, ничего другого у меня с собой нет.

Белка попыталась взять конфету, но та выскользнула из лапок и упала в траву. Коля нагнулся за конфетой, поднял её, развернул. Белка терпеливо ждала и внимательно следила за Колей. Он протянул ей на развёрнутой ладони вафельную прямоугольную конфету в шоколадной глазури без обёртки. Белка взяла угощение, поднялась чуть выше по дереву и положила добычу в дупло. Дерево, старый и почти засохший тополь, закряхтел, будто чихнул – и на Колю посыпались сухие скрученные листья. Затем тополь вздохнул и посмотрел на Колю недобрым взглядом.

– Здрасьте, – выдохнул Коля, не столько понимая, сколько чувствуя, что нужно что-то сказать или как-то проявить себя.

– Чего? – услышал в ответ Коля.

Голос тополя оказался ещё более скрипучим, каким-то глухим и безжизненным.

– Здравствуйте, говрю, – поправил себя Коля.

– Это ты мне велишь здравствовать? – хмыкнул тополь и закрыл глаза.

Коля невольно прижался ладонями к дереву.

– Нет, пожалуйста, не исчезайте. Мне очень нужна ваша помощь! Мне в детдом нужно. К сестре, понимаете?

Руки Коли будто провалились в дерево и оказались под застарелой корой.

– Чего ж не понять. Понимаю, – глухо ответило дерево.

Коле казалось, что в середине его ладоней  что-то горячо запульсировало и будто потекло.  Но страха не было. Была настойчивая мысль в голове: «Катя, Катя».

– Не убивайте меня, пожалуйста. Отпустите меня к сестре. У неё, кроме меня, больше никого нет. Отпустите меня. Пожалуйста, – искренне просил Коля.

– Не могу, – вздохнуло дерево. – Ты теперь мой.

 Коля ощутил, как его тело всасывается в ствол дерева, будто в тугую желейную массу. Шершавая кора скользнула по лицу. Коля закрыл глаза, а когда открыл, ощутил себя будто в прозрачной чистой воде. Совершенно голым. Он боялся вдохнуть и захлебнуться, но вдруг понял, что у него нет необходимости дышать. Пришлось признать, что этот мир не такой, как тот, к которому он привык. И наготы своей стесняться не перед кем.

Некоторое время Коля привыкал к этому странному новому состоянию, а потом понял, что он не просто в воде, а в двухстороннем потоке. Через него одновременно шло два потока: сверху вниз и снизу вверх. С каждой минутой Коля всё лучше их ощущал, а потом понял, что может быть частью этого потока. Позволил ему унести себя вниз и тут же размножился на десятки меньших протоков, а в итоге упёрся в слишком тонкие и будто повреждённые окончания. Что вокруг, Коля ни ощутить, ни рассмотреть не мог. Но мог позволить потоку поднять себя вверх.