Николай Вавилов - Китайская власть - 2023

Для сравнения жизни в России и Китае следует базово описать социально-экономические показатели двумя числами: по данным Минэкономразвития Российской Федерации, в 2015 г. средняя зарплата в Китае сравнялась с российской, в 2018 г. среднедушевой показатель ВВП в Китае приблизился к общемировому —10  тыс. долл. США на душу населения, в России аналогичный показатель составляет около 10,5 тыс. долл.

Подушевой располагаемый доход населения в III кв. 2020 года в Китае составил 2705 юаней в месяц. По обменному курсу на этот период этот показатель составляет 31 тыс рублей в месяц, в России этот же показатель в аналогичный период составил  35 тыс рублей в месяц. Разница в жизни между рядовыми жителями двух стран почти нивелировалась и составляет 12-20%, однако дальнейшая девальвация рубля может сократить эту разницу и даже сделать китайский показатель (при сохранении социально-экономической стабильности в Китае) значительно выше российского^[1].

Другим важным реальным показателем роста уровня жизни является средняя продолжительность жизни в Китае, достигшая 76,7 года в 2017 г., а также показатель младенческой смертности, который понизился в Китае до 6,8‰^[1].

При этом, рассматривая даже эти усредненные и весьма относительные показатели, следует учитывать, что в Китае еще не закончилось формирование социально-экономической структуры общества: до сих пор здесь происходит масштабный процесс переселения многомиллионных масс населения в города, серьезной коррекции подвергается число трудовых мигрантов в крупных мегаполисах и провинциях, инициирован масштабный процесс автоматизации производства — все это коренным образом влияет на современный Китай.

За последние пять лет городское население Китая увеличилось на 80 млн. человек, общий показатель урбанизации достиг 58,5% в 2017 г. Таким образом, за 40 лет реформ «рыночного социализма» показатель урбанизации увеличился на 40 процентных пунктов и из абсолютно аграрной страны Китай приобрел статус «полуаграрной». Показатель урбанизации является косвенным показателем модернизации экономики. Тем не менее существуют оценки, по которым реальное число городских жителей Китая составляет лишь 42,3%^[1]. Для достижения показателя развитых капиталистических стран, который составляет около 80%, Китаю потребуется при нынешних темпах еще около 20 лет. Однако данная тенденция коррелирует с общим экономическим ростом Китая, и в случае его стагнации Китай рискует зафиксировать полуаграрное состояние на ближайшие годы, разделившись на «городскую развитую экономику» и «сельские провинции».

Лидером по уровню реальной урбанизации остается южнокитайский Гуандун: из десяти городов Китая с самым высоким уровнем урбанизации шесть находятся в провинции Гуандун.

Отсталые сельские районы остаются серьезной проблемой не только экономического, но политического плана: в умах партийных и государственных руководителей КНР зреют мысли о возможности физического отделения от соседних провинций, которые экспортные регионы фактически дотируют, как и высокоразвитые районы СССР «кормили» значительные территории Средней Азии и Кавказа до 1991 г.

Тем не менее, если мы обратимся к опыту СССР, население которого к моменту революции 1917 года находилось в структурно схожей ситуации (18% жителей городов), то мы увидим, что к 1979 г. — через 62 года после установления советского строя — показатель урбанизации составил 62%, тогда как в Китае даже по формальной официальной статистике он отстает от советского на 10–15 лет: через 62 года после установления КНР, в 2011 г., этот показатель «дополз» до 51,27%, при этом за 62 года своей истории развитие КНР не прерывалось крупной гражданской войной, сопровождающейся иностранной интервенцией, а также черной полосой очередной мировой войны.

«Рыночный социализм» в Китае явно буксует, а его апологеты фактически сработали не на строй Народной республики, а на Синьхайскую революцию 1911–1913 гг., бенефициаром которой стал Гуандун как глобальный представитель китайского мира в капиталистической системе. Советская модель социально-экономического развития в Китае востребована как никогда, однако она не имеет ни представителей, ни права голоса в условиях монополии «правого уклона» во власти и левопопулистского движения, представленного той же «комсомольской группой» Пекинского и Народного университета. Советская модель могла бы вывести Китай в реальные лидеры мировой экономики уже к 2000 г. при условии сохранения в руководстве Китая просоветского блока.

«Городская приморская экономика» остается основным бенефициаром развития страны: по состоянию на середину 2018 г. из 37 крупных региональных центров Китая самая высокая средняя зарплата, не считая столицы страны Пекина, где она составила 10 531 юань (свыше 100 тыс. российских рублей), пришлась на 17 городов прибрежной полосы, десять из которых не являются столицами регионов.