Николай Второй. Борьба с красным террором

После быстрой перезарядки, пулемёты продолжили вести огонь, перенеся его на тыл колонны. Неразбериха вызванная нашей атакой серьёзно усилилась пули пулемётов, свободно достигали конца колонны и разили всадников наповал. Поднялась паника и все стремились покинуть открытое пространство, но драгуны больше мешали друг другу, после четвёртой смены ленты, один из пулемётов на время замолчал, но его опять поддержали лежащие в укрытия стрелки моей охраны. Никто из них уже не стремился встать в полный рост и вести стрельбу. Мои тренировки дали свой положительный результат. Редкие выстрелы со стороны противника не причиняли никакого вреда. Выбив заклинивший патрон, второй пулемёт продолжил вести стрельбу. Теперь стреляли небольшими очередями, стараясь попасть по скоплению солдат. Я, смотря на эту картину в биноколь, увидел, как вдалеке, на расстояние одного километра выехали две упряжки лошадей, которые вывезли на открытый участок две пушки. Их расчёты пытались развернуть их для стрельбы в нашу сторону. Я, указав на это одному из юнкеров, спрятавшихся рядом со мной на обочине, отправил его с приказом перенести стрельбу правого пулемёта по орудийному расчёту. Пулемётчики отреагировали быстро и несмотря на большую дистанцию, смогли уничтожить оба артиллерийских расчёта, не давая возможности приблизиться к брошенным орудиям, других солдат. Боезапас обоих пулемётов был равен тысячи двумстам патронам и они полностью их отстреляли. Над пулемётами поднимался дым и я серьёзно переживал за целостность стволов, хотя в запасе и были сменные, но быстро достать новые, будет проблематично. Когда уцелевшие немногочисленные отряды скрылись в лесу и отступили, я дал команду казакам, прячущимся в укрытии начать преследование выживших, а свою охрану, оставив с собой пятерых охранников, отправил вязать пленных и уцелевших в этой бойне. Через десять минут ко мне привели майора, который являлся сыном генерала Обручева. Он был легко ранен в обе руки и не мог держать оружие, его я приказал отправить в замок и поместить под усиленную охрану. Перевязать и никого к нему не пускать. Теперь у меня появился дополнительный рычаг воздействия на генерала и я надеюсь, теперь он расскажет, на какую разведку он работает, а также сколько и от кого, он получал взятки.

Пулемёты, вместе с расчётами, я отправил к дворцу, так как они свою работу на сегодня выполнили.

Дальнейшая зачистка мне была неинтересна, тем более подошла рота солдат из гатчинского гарнизона. Я отдал распоряжения расчистить дорогу и убрать с неё раненых и убитых, включая лошадей, а сам отправился на доклад к императору.

Когда я подъехал к самому крыльца дворца, государь с Марией Фёдоровной, вышли встречать меня лично. Я не стал тянуть время и прямо на месте отрапортовал.

– Вверенными мне силами драгунский полк практически полностью уничтожен, скрывшихся после разгрома силы противника преследуют казаки, потери противника – не менее восьмисот человек убитыми и ранеными, потерь среди личного состава нет.

Отец с матерью непонимающе уставились на меня.

– Совсем нет? – переспросил отец.

– На момент когда я выдвигался после сражения к дворцу, самой большой потерей, был промокший юнкер, вынужденный сигануть с моста прямо в воду, дабы не быть убитым заговорщиками, – ответил я.

Отец с удивлением обнял меня, а вслед за ним, меня обняла и моя мать. Так мы и застыли на ступенях дворца, не решаясь войти внутрь.