Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц

В какой-то момент, накопив уже приличный заряд, зацепил крылом сразу двух рыцарей за ноги и кувырнул их в сторону. Одновременно успел вогнать третьему в спину шип хвоста «Последним ударом» и запустил в пробоину «Веселых пчелок». Он этот прием уже не раз применял. Сейчас тоже прошел. Минус один!

Правда, двое оставшихся его мечами достали, но защита выдержала. Последовал молниеносный обмен ударами, и противники разорвали дистанцию, после чего застыли друг напротив друга, собираясь с силами перед новой схваткой. Четыре рыцаря и один дракон.

В этот момент в горное ущелье, где шел этот бой, ворвались два новых персонажа. Тоже кэры. Свежие, в сверкающей броне. Николас раньше таких доспехов и не видел. Шлемы — как гротескные маски; локти, колени, плечи не просто пластины прикрывают, но из каждой по здоровенному шипу-кинжалу торчит. А в руках мечи, по размеру двуручники, но из лезвий, примерно на уровне трети длины от острия, тоже по массивному шипу отходит. Вроде как у топора-клевца. Кшатрии прилетели!

Появление новых рыцарей в корне меняло расклад сил. Драться с двумя свежими противниками Николас был уже не в состоянии. Но те, не вступая в разговоры, ударили в спину нионцам. Хорошо ударили, сил явно не пожалели. Шипы на мечах пробили защиту кэров и вошли в тела по основное лезвие. А кшатрии мечи еще и повернули, превращая раны из колотых в рваные. Оба нионца грохнулись на землю.

Двое оставшихся тоже недолго продержались. Рыцари из Брахмана явно видели, что имеют преимущество в силах и в удары вкладывались, не экономя. Еще два-три удара, и бой закончен.

В последнюю схватку Николас не лез. Застыл, расправив крылья, а сам отчаянно выскребал в резерв остатки сил из артефактов. Даже для защиты только один оставил. В бой вступать он не собирался, а удирать тоже силы иметь надо.

Но удирать не понадобилось. Кшатрии церемонно раскланялись прямо в воздухе, приветствовав его как кэра-асура, потомка дракона Вишварупа.

Оказалось, проповедь Сатьи-Саи произвела на кэров Брахмана должное впечатление, и пошли они в «крестовый поход» на еретиков из Ниона. А доблестные кшатрии — бесстрашный кэр Абхай и безудержный кэр Аджит оказались ближе всех к границам этой горной страны и пошли вроде как на разведку. В результате эпический подвиг совершили — вдвоем сразили четырех кэров противника. Николас благородно согласился, чтобы его имя при этом вообще не упоминалось. Ему важно только, чтобы «небесные наставники» от справедливого возмездия не ушли и были на суд Ути-Бабы доставлены.

В монастырь вернулись уже втроем. Кэры Абхай и Аджит, видимо, с местными реалиями были знакомы куда лучше Николаса, по крайней мере, монахов в роскошных одеждах повыковыривали из разных келий в течение получаса больше двух десятков. И откуда столько взялось? Вроде «небесных наставников» всего дюжина была, а троих Николас уже убить успел.

В общем, объявили монахам о смене парадигмы. Ждите, мол, слов Сатьи-Саи, что он скажет, то и истина, а как он скажет, так и будет. Хотели было главного «небесного наставника» в охапку брать и с ним в Ути-Пату лететь, но Николас отсоветовал. Надо сначала с кэрами местными вопрос решить, примут они новую власть или нет. А предварительно проверить, остались ли они в живых. Потом лучше «небесных наставников» под домашний арест посадить и других кэров-кшатриев подождать. Заодно им и подвиги свои предъявить. А с Сатьи-Саи можно и по хрустальному шару связаться, а если таковой с собой не взяли, наверняка в монастыре найдется. Убедил.

Пока кэры-кшатрии в монастыре порядок наводили, Николас пошел в местный храм, с богиней своей пообщаться. Вроде весь монастырь храмом считается, но как-то непривычно это ему, настрой не тот.

Храм не впечатлял, точнее, при таком фасаде можно было ожидать много большего. На входе высоко в небо устремлялся покрытый барельефами громадный шатер с воротами в нем. Только это и были просто ворота, вроде триумфальной арки, какие на Западе строят. А за ними — ни-че-го. Небольшой открытый дворик, мощенный неровными плитами, да несколько ниш по стенкам, в которых статуи богов стоят. И небольшой помост у противоположной стены, откуда кто-нибудь из руководителей монастыря службу проводит. И чаша с хной на тумбе поставлена, чтобы верующие могли себе на лбу точку нарисовать. И все. Да Лерденский храм этому сто очков вперед даст!

Так или иначе нашел нишу, посвященную Целиции (она же Гуань-инь). даже на колени перед ней встал.

— Богиня, — говорит, — моя ненаглядная, красавица усатая! Рассказывать о событиях не буду, наверняка сама за всем наблюдала. Ты мне только скажи, кэров-кшатриев ты сюда привела?

Богиня откликнулась сразу:

— Куда лететь, я им действительно подсказала. Но в поход ты их сам отправил, когда Сатьи-Саи убедил проповедь читать.

— Предупредить не могла? Я бы хоть помедленнее по тоннелю бежал, глядишь, не пришлось бы сразу с пятью сражаться.

— А чистота эксперимента? Если я тебя за руку водить буду, как же я способности кэра узнать смогу?

— И много ты так узнала?

— Много.

— Что, например?