Николкины сказки

Кое-кто даже пытался взобраться на гладкий скользкий столб за вкусняшками. Оканчивалось это болезненным падением, стонами, громким плачем упавшего лунатика и звонким смехом остальных.

Когда закончились все камешки, приготовленные заранее Ботей, он услышал тысячеголосое требовательное:

– Дай!

Как Баба-Яга замуж выходила.

Далеко-далеко на Востоке, там, где утром сонное солнышко из-за гор поднимается, в небольшом городе Бикине, в старой-престарой избушке на четырёх куриных ножках жила-была несносная Баба-Яга. Просыпалась очень рано, ещё затемно, когда пастух начинал гудеть в свой скрипучий пастуший рожок, призывая голодных коров оставить свои тёплые сараюшки и отправиться на дальнее пастбище за сочной травушкой.

– Хоть бы кто-нибудь угостил меня после вечерней дойки тёпленьким молоком. Оно так вкусно пахнет! Тысячу лет не пила я парного молока. Видно, никому я, бедная, холодная и голодная, не нужна, – грустно ворчала Баба-Яга, сползая с высоченной деревянной кровати на холодный пол.

Целый час разминала древние свои скрипучие косточки. Сначала делала утреннюю зарядку, затем каталась неглиже в зарослях крапивы. Обжигая скрюченные пальцы, варила себе в дырявой закопчённой турке на раскалённом песочке крепкий кофе из жареных жуков. Доставала из морозилки прошлогоднее горчичное пирожное и принималась завтракать за одноногим столом.

Раньше у стола было четыре ножки, как и положено, но три из них, обидевшись на хозяйку, ушли в лес, да так и не вернулись. Наверное, их волки голодные съели. Или нашёлся новый добрый хозяин, который не бросит их в печку.

После завтрака, немного подобрев, Баба-Яга доставала из печки чёрный уголёк и начинала подкрашивать свои седые бровки и рыжие глазки. Вместо зеркала смотрелась в старый помятый самовар с зубастым сапогом на трубе. Щёчки подрумянивала разрезанной свёклой, губы подкрашивала зелёнкой, подтачивала зубы точильным камнем и красила ногти жёлтым лаком, который подарил ей леший на Восьмое марта лет пятьсот назад.

– Другое дело! Приятно теперь на деву юную смотреть! Ещё бы жениха знатного, молодого да богатого! – напевала Ёжка, пританцовывая перед самоваром.

– Да где такого взять? В наших краях таких не водится. Да и шама ты не подарок, – противно шипела в углу на коврике облезлая змея-гадюка. – Так и помрёшь штарой девой из-за швоего шкромного характера. Тьфу, на тебя.

– Тебя, замороженную, не спрашивала, – отвечала Яга. – Вот возьму и полечу на деревянной ступе своей в далёкую Испанию, познакомлюсь с тамошним принцем, от зависти лопнешь, верёвка беззубая!

– Лети-лети, милая штарушенция. – прошепелявила двуязыкая в своём тёмном углу.

– Вот прямо сейчас и полечу, только юбочку коротенькую найду, да туфельки на высоком каблучке, – завелась бабулька.

Запорхала молодушкой по избушке, собираясь в дальний путь, даже платочек носовой, надушенный и молью узорами вышитый, отыскала. Сняла паутину с растрескавшейся ступы, подвязала гниловатой бечёвкой старую берёзовую метлу и задумалась над подарком принцу.

Негоже без даров богатых да без приданого предстать перед женихом. Открыла дубовый сундук, подарок своей матери, принялась доставать сокровища несметные: мятые карты гадальные, маски ужасные, челюсти вставные клыкастые, шляпки соломенные, чулочки ажурные… Всё не то!

Обречённо вздохнула Баба Яга, швырнула в сторону змеюку поганую с ковриком пыльным, отодрала две доски, вытащила из-под пола рогожку свёрнутую, на окно положила, шторки почерневшие раздвинула, свет солнечный в избу трухлявую запустила.

Осторожно размотала свёрток, и чуть не ослепла от нестерпимого блеска золотой короны царской, с бесчисленными бриллиантами, рубинами да изумрудами.

– Ах, не устоит принц пред такою красою. Непременно женится на мне! На всякий случай возьму я и зелье своё приворотное! – проворковала невестушка тысячелетняя.

Завернула подарок в полотенце кухонное, почти новое, спрятала под кофточку, слегка примятую, впрыгнула в ступу, гремучую быстролётную, три раза махнула метлой и взмыла за облака.

Замелькали далеко внизу города и страны, реки и озёра, леса и горы. Быстро летит ступа. Как бы не проскочить мимо Испании этой. Невелика страна корриды и фламенко. Да и не хотелось бы пешком по пыльным дорогам под жгучим южным солнцем плестись до королевского дворца.

Над Мадридом притормозила метёлкой Ёжка, пониже полетела, растворяя закрытые ставни и вовнутрь домов заглядывая из любопытства, как живут-поживают загорелые мачо со своими знойными дамами. Заодно без спросу, где гитару со стены прихватила, где шпагу золочёную, где вязанку чеснока или перца горючего, а где и трусики модные с лифчиком…

Широко раскрыты ворота королевского замка. Золотая карета, окружённая всадниками в тяжёлых доспехах, в город направляется через каменный мост. Все спешат на главную площадь, где собрались огромные толпы наряженных горожан и горожанок.

– Это же начинается фестиваль жареного лука! Как удачно я прилетела! В самый раз! Какая умница! – похвалила себя Баба-Ёжка и пригладила рукой взлохмаченные волосы.