Никому не доверяй

– Мы знаем, Альдо, – сказал Броуди. – Мы все знаем о матери.

Старик закрыл глаза, и горькая слеза потекла по его щеке.

– Я любил Линду всем сердцем. Я… я хотел рассказать вам…

Алекс сжал его руку:

– Все в порядке, пап. Они понимают, что Джан не позволял тебе все рассказать.

Альдо медленно открыл глаза. Они смотрели в никуда и, казалось, подернулись какой-то пеленой.

– Я не об этом. Я хочу рассказать вам, как умер Джан.

Броуди остолбенел. История принимала странный и непредсказуемый оборот. Какие открытия их еще ждут?

Альдо посмотрел на Эллиота, затем перевел взгляд на Броуди.

– Ваш отец был гордым, очень гордым человеком. Он ненавидел свою беспомощность и постоянно говорил, что хочет умереть. Я знаю, он просил Марию…

– Он и меня просил помочь ему умереть, – сказал Эллиот. – Но я никогда не считал, что он говорит это серьезно.

– Папа, ты хочешь сказать, что Джан покончил с собой? – спросил Алекс. – Почему же он не дождался приезда Броуди?

– Послать вызов Броуди была твоя идея, а не Джана.

Броуди сам поражался своему спокойствию. Из того, что он узнал о Джане Хоуке, он понял, что этот человек не страдал сентиментальностью. Ни он сам, ни Эллиот сами по себе совершенно не интересовали его. Недаром же Джан выбрал Эллиота только потому, что он родился более крупным.

Монитор, фиксирующий ритмы сердца, загудел. Медсестра подбежала и быстро сделала Альдо какой-то укол. Затем подошла к монитору и стала внимательно изучать его показания.

– Может быть, нам лучше уйти? – предложил Эллиот.

– Нет! – закричал Альдо. – Вы должны выслушать меня. Вы, может быть, догадались, что Джан страдал манией преследования. Она была у него всегда, сколько я его помню, но в последнее время она стала усиливаться. Особенно после того, как его разбил паралич.

Медсестра вышла, но все успели заметить выражение крайней озабоченности на ее лице.

– Джан постоянно старался спрятаться от всех нас, как будто забывал, что сам просил убить его… Однажды Мария рассказала мне о завещании. Это навело меня на мысль. – Он посмотрел на своего сына, и легкая улыбка осветила его лицо. – Я вдруг осознал, что всю свою жизнь работал на Хоука. А что я получил за эти долгие изнурительные годы тяжелого труда? Перед смертью мне нечего оставить моему сыну.

– Я никогда не ждал от тебя…

– Я знаю, знаю. Но мне очень хотелось. Я боялся, что умру раньше Джана. Я обсудил это с Марией. Мы решили, что, когда в очередной раз Джан скажет, что он хочет покончить с собой, мы не будем мешать ему. Мы будем наблюдать и ждать, что произойдет.

Броуди замер, почти догадавшись, к чему идет рассказ умирающего, и на мгновение ему даже захотелось уйти, чтобы ничего не слышать. Но он всегда считал, что лучше знать правду – какой бы она ни была.

– Джан намеренно разогнал свою коляску в направлении бассейна. Мы шли за ним, прячась за кустами. Коляска перевернулась на полной скорости, и он свалился в бассейн, ударившись головой о его край. Он тут же погрузился в воду. – Альдо закрыл глаза; слезы текли по его щекам, а голос был так слаб, что им пришлось наклониться почти к самому его лицу. – Мы могли спасти Джана, но мы не стали этого делать.

35

Воцарилась мертвая тишина, лишь гудели и потрескивали медицинские аппараты. Альдо посмотрел на них, затем его веки дрогнули и медленно закрылись. Губы слабо шевельнулись, но не издали ни единого звука.

Все еще держа руку отца, Алекс наклонился к нему ближе.

– Папа, ты хочешь что-то сказать? Мы не слышим тебя.

– Я, я… Простите меня.

– Мы не осуждаем тебя, папа. – Темно-карие глаза Алекса сверкнули в сторону Броуди и Эллиота.

– Нет, конечно, нет! – первым сказал Эллиот. – Я знаю, что мой отец сам хотел уйти из жизни.

Броуди выдавил из себя:

– Вы сделали то, что считали правильным.

Он не был уверен в том, что говорит, он вообще находился в полном смятении, но не мог оставить умирающего человека мучиться чувством вины.

Эллиот посмотрел на Броуди, его глаза закрывала пелена слез. Их взгляды встретились, и Броуди понял, что брат уцепился за его слова, чтобы примирить себя с пассивными убийцами отца. Броуди попытался разобраться в собственных чувствах – и не смог. Он никогда не видел Джана, но немного знал своих братьев и чувствовал их боль. Они оба любили человека, который лежал сейчас перед ними, – даже для Эллиота был большим отцом, чем родной отец.

Они стояли около постели Альдо, ощущая, как уходят последние минуты его жизни, отсчитываемые тиканьем монитора сердечных ритмов. Это напомнило Броуди, как он стоял у постели умирающей матери. Нет, он бы ни за что не поменялся судьбой с братьями!

Вошел врач – пожилой мужчина с седыми волосами и стетоскопом на шее. Он молча, сжав губы, посмотрел на кардиограмму и снял показания мониторов.

– Боюсь, мы сделали все, что могли. Он погрузился в кому. Теперь это лишь вопрос времени.

Тори уже собиралась уходить с работы, когда зазвонил телефон. Она решила не брать трубку, предоставив это дежурному, но увидела высветившиеся на мониторе слова: «Главная больница Юнтвилля».

«Отец!» – подумала она и в панике схватила трубку.

– Тори? Это я, Броуди.