Никому не уйти

Шеридан сердился, ругался, угрожал — все без толку. Полковник едва не вышел из себя, когда Меланктон потребовала, чтобы он немедленно передал ей все материалы проводимого его подчиненными расследования, и это несмотря на существующий порядок работы.

Взаимоотношения полиции с ФБР были очень простыми: как только выяснялось, что обнаруженное преступление ограничивается размерами одного штата, дело автоматически попадало под юрисдикцию полиции этого штата, а ФБР лишь помогало ей в проведении расследования. Однако если предполагаемый убийца или же хотя бы одна из его жертв по какой-то причине «засвечивались» на территории другого штата, преступление считалось уже «федеральным», попадающим под юрисдикцию ФБР. Тогда роли менялись: местные полицейские становились помощниками агентов ФБР, то есть, иначе говоря, мальчиками на побегушках.

Меланктон не скрывала, что намерена вести это дело, нарушая все установленные ранее правила, и сразу же полностью взять расследование в свои руки. Более того, она стала критиковать Шеридана за то, что он не отозвал свой запрос на привлечение медиков-добровольцев, хотя ФБР его предупредило о строгой конфиденциальности относительно данного дела.

Взбешенный Шеридан разругался с Меланктон и заявил, что в такой обстановке он с ней сотрудничать отказывается.

Когда совещание закончилось, полковник остался в зале вдвоем с Амосом Гарсиа.

— Можно даже не сомневаться, что через несколько часов личности всех двадцати четырех будут установлены и она выложит перед нами необходимые разрешения, позволяющие ей вести расследование. Нам недолго осталось ждать, Гарсиа. — Полковник нервно барабанил пальцами по столу. — Тем не менее я уверен, что эти с виду прыткие фэбээровцы на самом деле ничуть не лучше нас! Они ничего не знают о том, что произошло прошлой ночью, и о том, кем могут быть все эти покойники! Только они, как всегда, стараются не подавать виду, что ничего не знают. Приедут целой оравой, вырядятся в свои хорошо сшитые костюмы и с важной миной на лице указывают всем, Что нужно делать, — а все потому, что они, дескать, федеральное агентство и должны выглядеть круто.

— А если они уже вовсю проводят расследование этого массового убийства?

Гарсиа говорил осторожно, опасаясь, как бы шеф не вспылил.

— Тебе не кажется, что это было бы слишком? — воскликнул полковник. — Ведь они и словом не обмолвились о своих планах! Получается, что конфиденциальность применена не против прессы, а против нас! Можешь мне поверить, Амос, у них нет ни малейшего представления о том, что произошло на стройплощадке. И это заставляет фэбээровцев нервничать. Они не любят, когда им подбрасывают сюрпризы, а особенно таких вот масштабов. Поэтому они и напустили туману, чтобы легче было замалчивать некоторые детали.

— Ну и что будет дальше?

Шеридан пожал плечами.

— Агенты ФБР, скорее всего, заграбастают себе и тела, и отчеты, и ящички со снятыми пробами! А пока официальные бумаги с печатями еще не пришли, мы будем у Патриции Меланктон на побегушках. Именно нам придется делать копии записей камер наблюдения за автодорогами, обеспечивать оцепление места происшествия, давать опровержения в прессу, успокаивать население… В общем, заниматься обычной рутинной дребеденью.

Гарсиа покачал головой.

— Решение об установлении режима строгой конфиденциальности принято губернатором штата. Если проигнорировать его, можно попасть под обвинение за попытку воспрепятствовать расследованию, проводимому ФБР, а для таких полицейских, как мы, это преступление.

Однако Шеридан, похоже, успел все обдумать.

— Я считаю, что до тех пор, пока полиция все еще держит место преступления под своим контролем — пусть даже нам и осталось каких-нибудь несколько часов, — мы будем потихоньку продолжать расследование собственными силами!

* * *

Весь оставшийся день фэбээровцы и местные полицейские, причастные к данному расследованию, провели возле факсового аппарата, стоявшего в кабинете доктора Бэзила Кинга в морге. Однако из министерства юстиции так и не пришло никакой информации относительно установления личностей погибших на основе образцов ДНК, взятых медэкспертами.

К восьми часам вечера Стью Шеридан наконец вернулся домой. Он жил в роскошном доме на Оберн-стрит — в элитном районе в восточной части Конкорда, расположенном на склоне холма, который возвышался над городом и рекой Мерримак. Протянувшийся вдоль проезжей части газон возле его дома был покрыт довольно толстым слоем снега. Снег лежал и на ветках деревьев, и на крышках мусорных ящиков.

Полковник вошел в дом, поеживаясь от холода. Потом он долго стоял в душе под струями горячей воды, радуясь, что наконец-то вернулся домой, к семье. Немного придя в себя после тяжелого дня, он отправился в просторную жилую комнату, где его уже ждали жена и пятеро детей.

У себя дома Шеридан никогда не рассказывал о своих полицейских проблемах. Даже жене — и той он не позволял расспрашивать о том, как идут дела на работе.