Никотин убивает…

Миссис Лаптон не стала утруждать себя ожиданием мужа и, высказав окружающим в подробностях свое мнение о возмутительном поведении и испорченной нравственности Рэндалла, уехала в местное благотворительное общество.

Наконец Генри Лаптон вышел из кабинета, где его допрашивал Ханнасайд, и как раз столкнулся с Рэндаллом.

— Я хочу поговорить с вами, — негромко обратился он к Рэндаллу, боязливо трогая его за рукав.

— Неужели? — взглянул на него сверху вниз Рэндалл.

— Да!.. Я… — Лаптон оглянулся, чтобы убедиться, что в холле они одни, и зашептал возмущенно: — Я хочу знать, что вы имели в виду, когда бросали эти… эти безобразные оскорбления своей тете в лицо!

— Видите ли, постоянное желание людей услышать от меня то, что они и так знают, вызывает мое крайнее удивление, — не меняясь в лице, отвечал Рэндалл. — И тем не менее я готов ответить на ваш вопрос, если вы уверены, что хотите этого.

Генри Лаптон осекся, а потом спросил:

— Что вам говорил Грегори обо мне? Вот и все, что я хочу знать. Он ведь беседовал с вами у себя в кабинете за пару дней до того, как умер. Думаю, он вам что-то рассказал!

— Думайте что угодно, — кивнул Рэндалл. — Конечно, дядя вполне мог рассказать мне о ваших… гм!.. забавах. Например, с целью рассмешить меня.

— Не сомневаюсь! — простонал Лаптон.

— Значит, мы закончили это небольшое интервью? — осведомился Рэндалл сухо.

— Нет. Я хочу знать… Я настаиваю! Что вы намерены делать?

— Что я намерен делать? — переспросил Рэндалл. — А вы что, вообразили себе, что я стану интересоваться делами, которые мне вовсе не интересны? В частности, вашим любовным романом?

Лаптон покраснел, как мальчишка, но немного успокоился.

— Не знаю… От членов вашей семейки всего можно ожидать. А уж вы сами обязательно навредите там, где только можно навредить человеку…

— Раз уж вы заговорили в таком тоне, то я со своей стороны позволю себе подольше задержаться на том обидном для меня факте, что моя родная тетка была обманута супругом и…

— Но ведь она вовсе не страдала от этого!

— Да, и это тоже по-своему обидно! — с саркастической усмешкой кивнул Рэндалл.

Тут дверь в холл открылась и появилась мисс Гарриет Мэтьюс.

— Генри, Гертруда уже уехала! — сообщила она. — А тебе, Рэндалл, я скажу: что бы ты ни сказал там Гертруде, ты сделал это напрасно. А если уж ты намеревался остаться у нас на ленч, то ты мог бы предупредить меня, потому что, каковы бы ни были принципы ведения дома у вашей любимой тети Зау, у меня они совершенно иные, и я не намерена каждый раз кормить целую ораву…

— К моему счастью, у меня нет ни малейшего желания оставаться на ленч, — поклонился Рэндалл.

— Нет, пойми меня правильно, я не хочу показаться негостеприимной, но должна сказать, что рада это слышать. У нас тут и без того много народу, а кухарка только одна. Я уже дала понять Зау, что если она и в дальнейшем намерена принимать у себя бесчисленных гостей, то со мной это не пройдет! Я положу этому конец! Дом, в конце концов, настолько же мой, насколько и ее! И если она может брать на полдня машину, даже не спросив моего согласия, то… Да, Зау, я говорю о тебе, и мне все равно, слышишь ты меня или нет!

Дело в том, что в холл в этот момент выглянула миссис Мэтьюс, очевидно, привлеченная воплями своей золовки. Но она сдержалась и сказала вполне мирно:

— Ну конечно, дорогая, вы можете говорить обо мне, сколько вам заблагорассудится!

— Да, и даже хочу, чтобы вы услышали то, что я только что говорила!

— Но увы, я не слышала, — тонко улыбнулась миссис Мэтьюс. — Я только пришла сказать вам, что сегодня днем я возьму машину, если, конечно, вас это не стеснит…

— А меня это как раз стеснит! — с плохо скрытым восторгом заявила Гарриет. Она начала входить во вкус положения. — Точнее, машины нет. Паллен отвез ее в мастерскую — на ней нарос слой грязи и не включается правая фара!

Улыбка миссис Мэтьюс погасла стремительно. Но она снова сдержалась и заметила ровным голосом:

— Дорогая Гарриет, вы ведь знали, что сегодня днем я уговорилась со своим парикмахером? Я прекрасно помню, как говорила вам об этом. Неужели нельзя было помыть машину в другой день?

— Паллен сказал, что это совершенно необходимо, — вздернула нос мисс Гарриет.

Миссис Мэтьюс плотно сжала губы. Глаза ее нехорошо заблестели, но она снова произнесла вполне мирно:

— Я уверена, Гарриет, что вы это сделали из лучших побуждений, но на будущее не будет ли лучше, если мы станем все-таки советоваться друг с другом по таким вопросам? Вы согласны?

— Нет, не согласна! — победительно бросила Гарриет и гордо удалилась в свою спальню.

— Ах, милая тетя Зау, как с ней трудно, не правда ли? — участливо обратился к миссис Мэтьюс Рэндалл, наблюдавший всю сцену.

Она повернулась к нему:

— Нет, Рэндалл, в моем возрасте приучаешься не судить людей строго. Я очень, очень хорошо отношусь к Гарриет, а вся и всяческая нетерпимость — о, это только для молодых людей вроде вас. Всегда надо пытаться заглянуть поглубже, чтобы понять, что люди, поступая неблаговидно, часто руководствуются вполне лучшими побуждениями…