Никотин убивает…

— Ага, значит, получается, что это ты, Гарриет, заказала на ужин этот идиотский набор несъедобных блюд? — со зловещим выражением проговорила Гертруда Лаптон. — Но я впервые слышу, что у моего брата Грегори был слабый желудок. Мне представляется, что в этом деле мы видим пока только надводную часть айсберга, и я просто настаиваю, чтобы мне немедленно показали труп моего брата!

Миссис Мэтьюс моргнула, а потом и вовсе решила прикрыть глаза.

— О, прошу тебя, Гертруда, — простонала она. — Не надо этих грубых слов…

— Просто терпения не хватает с этой вашей идиотской сентиментальностью! — рявкнула Гертруда. — Я предпочитаю называть вещи своими именами, и, если вы скажете мне, что от моего брата остался не труп, а что-то более возвышенное, я готова согласиться! Ладно. Генри, я пошла наверх. Пойдем-ка, милый мой, со мною.

Генри Лаптон, очнувшись от состояния спячки, чуть ли не козырнул жене:

— Сию минуту, дорогая…

Он бросил укоризненный взгляд на доктора и поплелся вслед за своей энергичной супругой.

Пока чета Лаптон не вышла из холла, никто не проронил ни слова. Доктор Филдинг с нежностью смотрел на Стеллу; миссис Мэтьюс рухнула в кресло и прикрыла глаза ладонью. Потом Гарриет, которая долго готовилась к своей речи, наконец произнесла:

— Нет, я ей никогда не прощу, никогда! Бог свидетель, я заказывала обед и ужин для Грегори уже много лет! И он ведь не помирал от этой пищи? Так почему он должен был умереть от нее на сей раз?

— Ах, ладно тебе, Гарриет! — устало махнула рукой миссис Мэтьюс.

— Не надо от меня отмахиваться! — взвизгнула мисс Гарриет. — Если кто и убил его, так это ты, с твоими вечными просьбами и требованиями насчет своего Гая! И Стеллы тоже, не будем уж умалчивать, чего там!

— Ох, Дерек, — пробормотала Стелла. — Смотри, какая мы гадкая семейка…

Их пальцы, тем не менее, встретились и сплелись в весьма нежном пожатии…

— Хорошо бы, если вы все прекратили бы пороть чушь! — раздался голос Гая из дверей. — Ясно, от чего умер дядя! Никто его не убивал! Что об этом говорить!

— Во всяком случае, если кто-нибудь еще раз скажет слово «утка», я закричу! — предупредила Стелла.

Наверху хлопнула дверь, что означало скорое возвращение Гертруды. Все испуганно замолкли. Она тяжело спустилась с лестницы, обвела своих родственником нехорошим взглядом и выдохнула:

— Ужасно. Я потрясена этим зрелищем! Бедный мой брат…

— Да-да, — закивал Генри Лаптон, маневрируя в тылу у своей жены. — Это просто дико, дико.

— Ладно, Генри. Словами горю не поможешь, — обрезала Гертруда и перевела взгляд на доктора. — А вы, мистер Филдинг, готовы подписать свидетельство о смерти?

Он встретил ее взгляд нахмурясь.

— Ну в общем, да, как врач и как специалист…

— Скорее как клистирная трубка, — не меняя тона, добавила миссис Лаптон. — Я настаиваю на том, чтобы пригласили другого врача. В данном случае одного мнения не то что мало, а просто очень мало.

Повисло неприятное молчание. Его нарушила миссис Мэтьюс. Она заговорила, пытаясь сохранять приличия, мягко, но это ей давалось непросто.

— Дорогая Гертруда, ты страшно расстроена, это понятно, но что дает тебе повод исподволь оскорблять всех нас…

— Меня ваши идиотские сантименты нисколько не волнуют! — громыхнула Гертруда. — Повторяю, я настаиваю на втором мнении, которое должно быть получено из уст настоящего врача.

— А может быть, — сказал доктор Филдинг, пристально и с ненавистью глядя ей в глаза, — вы хотите, чтобы я известил коронера[1] о смерти вашего брата?

— Да, — кивнула Гертруда. — Если говорить откровенно, именно этого я и требую, дорогой доктор Филдинг.

Глава вторая

С минуту царило молчание. Вряд ли слова миссис Лаптон можно было истолковать неверно, однако для переваривания их настоящего значения потребовалось некоторое время… Все присутствующие уставились на Гертруду бессмысленным взглядом, за исключением доктора, который, все еще хмурясь, пристально рассматривал лакированную поверхность стола…

Первой очнулась Гарриет и сразу же ударилась в истерику.

— Ты могла бы прямо заявить, что это я его отравила! Удивляюсь, как ты этого не сказала! А что касается ведения хозяйства, то ты можешь сколько угодно думать, будто ты смыслишь в этом больше меня, только я всегда думала — какое позорище, что у вас столько лишних продуктов в доме пропадает! Да! И если ты решила, что я подала Грегори эту утку, чтобы убить его, есть еще и телячьи котлеты, которые доказывают обратное!

— Увы, котлет уже нет, — саркастически заметила Стелла. — Это в буквальном смысле железное алиби съедено на кухне.

Ее мать дрожащими пальцами вытащила тонкую сигаретку из портсигара и закурила.

— Умоляю тебя, Стелла, не надо встревать… — пробормотала она.

Тут инициативу решил перехватить Гай. Он выступил вперед и, стараясь придать голосу важность, заговорил:

— Значит, вы настаиваете на патоанатомическом исследовании? Это полная чушь и бессмыслица! И мне хотелось бы знать, по какому праву вы вмешиваетесь в это дело? Теперь, после смерти дяди, главой семьи являюсь я!