Никто

Они говорили, что это он замочил свою семейку. Что кровавые отпечатки его рук на ковре возле мёртвой дочери доказывают, что он виновен. Что рвота на ковре - это тоже доказательство его вины. Что раз он был весь покрыт кровью жены, значит, он и был убийцей. Они хотели, чтобы он признался. Говорили, что жена перед смертью защищалась, поэтому и ударила его ножом.

Сначала его допрашивали по схеме «хороший коп - плохой коп». Потом хороший коп тоже превратился в плохого, и они уже вдвоём «обрабатывали» его, пока никто не видел. Он чувствовал странную боль, где-то далеко от него. И их кулаки были здесь ни при чём. Боль была где-то высоко, мучения оставались за пределами его тела, даже когда копы били его в живот.

Они ломали ему мизинцы, а он не издавал ни звука.

6

У одной медсестры средних лет был чертовски странный фетиш: она возбуждалась только от вида пациентов, которые были в коме или потеряли рассудок. Она была явно чокнутая, даже маленький человечек внутри черепа Крайера так считал.

Она называла Крайера своим папочкой. Стягивала с него штаны, а с себя трусики и садилась на него сверху. Всё время повторяла при этом: папочка, о, папочка!..

Стоит задуматься, как же сильно некоторым не хватает родительской ласки.

Она продолжала ошиваться вокруг него. Эрекция у него исчезла, и вроде бы всё должно было прекратиться. Но она всё же находила способы удовлетворить себя.

Бинты постепенно исчезали, как и его лишние килограммы. Живот сначала уменьшился вдвое, а затем и вовсе исчез.

Его переводили из одного крыла больницы в другое, отправили сначала в частную, а потом в государственную клинику.

Его осматривали многие доктора. Они делали записи в карточках и уходили.

Крайер сжимал твёрдые резиновые мячи. Сосредоточившись на одной-единственной задаче, как маньяк, он сжимал мячи. Час за часом, день за днём, на протяжении долгих месяцев. Он даже не замечал, что уделяет этому почти всё время, в его сознании была лишь пустота, какие-то переливы цвета, лёгкие колебания и перемена форм.

Мышцы его рук стали огромными и плотными. В конце концов, ему хватило сил, чтобы схватить маленького засранца, застрявшего у него в голове, вырвать его оттуда и бросить на пол.

Маленький засранец посмотрел на Крайера и почему-то - наверно, почувствовав себя на свободе, - заговорил.

Лёжа на полу и умирая, он сказал: «Са Кок».

7

Крайером его назвал один коп-самоубийца, который, выехав по срочному вызову, по неосторожности застрелил беременную женщину, после чего пытался повеситься.

Было проведено служебное расследование, в результате которого копа - он называл себя офицером Блиссом - оправдали, несмотря на то, что в тот день он выпил пару бутылок пива.

Его напарник - и по совместительству начальник - скрыл этот факт. А вот Блисс, от которого никто не ожидал такой глубины эмоциональных переживаний, так и не смог себя простить.

Пять месяцев он сидел на антидепрессантах, а потом решил, что проще будет засунуть себе ствол поглубже в горло и выйти из игры тем способом, которым в своё время воспользовались многие ветераны. Но оказалось, что он не в состоянии спустить курок. Он даже не мог заставить себя притронуться к служебному оружию. Он больше не мог держать в руках оружие, а значит, коп из него был уже никакой, да и мужчина, как он думал, тоже.

Повинуясь мимолётному порыву, он попытался повеситься в шкафу, рядом с ночной рубашкой жены. На этой рубашке были вырезы для сосков; последний раз жена надевала её, когда они только поженились, и с тех пор ночнушка так и висела в шкафу как постоянное напоминание о том, чего у них больше нет.

Полчаса спустя его обнаружила десятилетняя дочь, которая принялась делать отцу искусственное дыхание, как их учили в школе на основах безопасности. Футбольное поле, на котором дети, забинтованные тряпками с красной краской, стонут и кричат, притворяясь жертвами теракта, а его дочь давит им ладонями на грудную кость и практикует дыхание рот в рот с симпатичными мальчиками.

Она была уже достаточно взрослой, и даже однажды искала в интернете, что такое «сексуальная асфиксия»: случайно наткнулась на фильм для взрослых, пока родители спали.

Офицер Блисс видел, как она сидит в темноте перед 27-дюймовым экраном, а в её очках скачут отражения. Тогда он не стал заострять на этом внимания, но теперь, оглядываясь назад, он понимал: наверно, его дочь подумала, будто папочка-извращенец просто неудачно проделал такую процедуру у себя в шкафу. Он не знал, что смущает его больше: это, или тот факт, что он пытался убить себя.

Обо всём этом Крайер узнал, сидя целыми днями в кресле-качалке и ничего не делая, если не считать упражнений с резиновыми мячами и наблюдений за мексинанцами-нелегалами, которые подстригали газон, время от времени заводили дробилку и содержали территорию в безупречном виде.