Никто и звать никак

— Кому угодно. Детям, своим родителям, на храм, да хоть соседу… У женщины такого права нет. Для развода есть несколько причин. Бездетность пары в течении пяти лет. Тут на развод может подать любой из них и каждому должно быть возвращено его имущество.

— А если, допусти, имущество уже потрачено или пропало? Ну, вот был за невестой дом и весь сгорел?

— Зависит от того, кто подал на развод. Если муж — должен найти денег и оплатить ей такой же дом. Если жена — то получит только половину. В том случае, если в утрате имущества нет вины мужа. Если есть, например муж потратил деньги жены — вернет все, если дом сгорел не по его вине — половину стоимости. Знаешь, Калина, я не слишком в этом разбираюсь. Это нужно у законников спрашивать. Они ведут бракоразводные дела и знают всё в сто раз лучше…

— Подожди… Успеем к законнику. А если жена хочет заниматься делом, ну, держать мастерскую, муж может запретить?

— Может. Такие вопросы решает мужчина.

— А ты? Ты запретишь мне?

— Нет.

— Почему? Это ведь будет ронять твой престиж?

— Две причины. Ты мой друг, а друзьям не запрещают. Если я в чем-то не смогу убедить тебя, я постараюсь вернутся к разговору, но запрещать не стану.

— А вторая?

— Я не собираюсь вращаться в обществе, но вот своим детям хотел бы оставить наследство. Если тебе не запрещать, может, ты научишь и меня зарабатывать деньги? — и он рассмеялся.

Мне, если честно, все же было не до смеха.

— Ригер, есть еще одна деталь, которую я хотела бы предварительно выяснить…

— Спрашивай.

Я замялась, немного подумала и начала издалека:

— Ригер, в моем мире есть такое понятие, как «белый брак»…

— Что это значит?

— Люди, вступившие в такой брак… Они не совсем муж и жена. Точнее, они муж и жена перед людьми и перед богом, но на самом деле не муж и жена…

Я чувствовала, как краска приливает к лицу… Черт-черт-черт… Я же взрослая женщина, да и Ригер, явно, не девственник… Но мне безумно неловко говорить с ним на эту тему…

— Калина…

Ригер тоже несколько смутился.

— Калина, я что, похож на человека, способного тебя обидеть?! Ты действительно боишься, что я буду тебя принуждать?! Если ты захочешь, мы просто подадим на развод через пять лет. Уверяю тебя, у нас у обоих будет время завести семью и родить детей. Но, раз уж ты затронула эту тему… Пока ты моя жена, Калина — никаких любовных игр на стороне! Никакой тени на имени фон Крейгов! Это ты понимаешь?

Это-то я понимала прекрасно и устроило меня это более чем… Тут бы и окончить разговор, но меня понесло…

Я посмотрела в глаза Ригеру и спросила:

— А ты? Ты в браке будешь беречь мое имя?!

Глава 35

— Я? Я не буду позорить свою жену, Калина, но и пять лет воздержания…

Я немного подумала, он старше меня, кстати, на сколько?

— Ригер, сколько тебе циклов?

— Двадцать четыре.

Я думала, что он чуть старше… Но это и не важно, что я ошиблась. В любом случае, у него сейчас гормоны играют как глухари на току. Пожалуй, не стоит ставить заведомо невыполнимое условие.

— Ригер, а какие еще есть причины для развода?

— Сумасшествие одного из супругов, измена…

— Чья? Мужа или жены?

— Если поймали — то все равно, чья. Но должно быть не менее трех независимых свидетелей. Не родственники, не друзья. Или — один независимый и один представитель храма. Так тоже можно. Есть еще какие-то тонкости для брака высших родов, цезуса и его кровных родственников. Но тут я точно не знаю деталей. Я не тороплю тебя, Калина… Но и затягивать решение не стоит.

Мне сейчас лет семнадцать-восемнадцать, большая часть жизни впереди. Пять лет я вполне смогу обойтись без… Но ведь я и к моменту развода не буду совершеннолетней, вот что плохо! Интересно, а после развода Ригер сможет оформить опеку надо мной? Пожалуй, это был бы идеальный вариант.

— Ригер, но ведь я, к моменту развода еще не буду совершеннолетней. Точно-то я не знаю, сколько мне лет, но мне кажется, не больше семнадцати. Кто будет моим опекуном в случае развода?

— Сложно сказать, Калина… Я, все же, не законник. Но думаю, ты сможешь узнать это в храме. Подумай и постарайся принять решение до утра.

С этими словами он вышел, оставив меня с наедине с огромной кучей разрозненных мыслей…

В сущности, у меня не было выбора. Мысль о том, что я могу стать женой рабовладельца так резала меня, что я была даже благодарна Ригеру за его предложение. Меня, безусловно, передергивало от самого слова «замужество», но это точно не его вина…

С утра мы отправились в архив. Там Ригер оплатил коронный сбор, какой-то налог, «осмотр высокродной для восстановления в правах» — отдельная, совсем не маленькая сумма и оставил на чай пожилой женщине, которая меня осматривала и срисовывала мой штарт, серебрушку. За документами нам велели подойти на следующий день. Ригер достал еще серебряную монету и пообещал её секретарю архивариуса, тому, что сидел в приемной комнате, если наши документы будут готовы до полудня.

Следующий пункт назначения был храм. Я немного трусила, боялась, что что-то пойдет не так. Место, куда меня привели, было довольно странным.