Никто, кроме нас!

На миг мне стало дико стыдно. Но только на миг. Я сел, прикрываясь простыней, дотянулся до трусов. Они были еще влажные. Я натянул их – и увидел, что мама подняла голову.

– Уходишь? – спросила она.

– Пора, – я встал.

Она сидела за столом и молча смотрела, как я одеваюсь. Потом так же молча сунула пластиковый пакет – там были полбуханки хлеба и две банки консервов.

– Не возьму, – отрезал я, – нас хорошо кормят.

Это было правдой. Я положил пакет на стол перед ней. Выпрямился.

– Мам… – начал я. И сказал то, что не говорил уже лет пять, не меньше: – Я люблю тебя, мам.

Земля в сапогах

И встань! Ты не должен лежать!

Встань, даже если ты мертв!

Ведь ты родился здесь!

Твоя сила в том,

Что ты родился здесь!

Здесь твоя земля,

Здесь твой дом!

Американская песня XVIII века

Я проснулся оттого, что через меня переступили.

– Куда тебя черти несут? – прошипел я, хватая Дениса Коломищева за щиколотку. Он ойкнул, присев; средний из их тройки, Борька, замер неподалеку в позе охотящейся цапли.

– Пусти, Колян, – так же по-змеиному зашипел в ответ Денис. – Мы ребят встречать… Они сейчас прилететь должны…

– Андрюшке скажу, – пригрозил я авторитетом подхорунжего Ищенко, зама Кольки в отсутствие того.

– Стуканешь?! – продолжал шипеть Денис.

– Не выспитесь, днем падать будете, – безапелляционно отрезал я.

– Пойми, у нас там брат же! Ну, будь человеком, иногородний… – начал давить на жалость Денис.

Хм. Не дерущимися братьев я видел только когда они работали или спали. А так даже процесс поглощения пищи не был исключением. Или Игорь колотил кого-то из младших, или они объединялись и били его, или – для разнообразия – дрались между собой, причем доходили до такого остервенения, что начинали хрипеть и капать пеной, и даже взрослым их сразу разнять не удавалось. Я даже не мог понять, что служит поводом для той или иной драки.

И вот.

Нате. Они брата идут встречать.

Между прочим, было уже около трех. Рассвет скоро. У меня захолонуло сердце.

Тут так говорили, когда кто-то волновался – «сердце захолонуло», причем и пацаны тоже. Я не понимал. А теперь понял.

– Вместе пошли, ладно, – я поднялся на колени.

Справа вскинул голову Фальк.

– Ник, ты куда? – сипло и ничего не соображая спросил он.

– Ссать, спи, – отрезал я.

Витька тупо кивнул и ткнулся виском в набитый соломой мешок.

Мы втроем сползли с сеновала.

Земля была теплой, дул ветерок – тоже теплый. Где-то – не так уж далеко – стреляли. Шел бой. Я еще не научился различать, что где стреляет, но Борька прошептал, потирая нос:

– «Калаши»… а вот немецкие винтовки, «гэшки»… Наверное, диверсантов ловят.

– Сюда не пройдут? – вдруг забеспокоился я.

Борька со смешком помотал головой:

– Не. Это за рекой, сейчас их, наверное, уже со всех сторон обложили.

– Все щупают, думают, что у нас все на линии, голыми руками возьмут… – вмешался Денис. – Батька с дядькой дома три «Сайги» оставили. Так что пусть и прорвутся. В оборот на раз возьмем, хоть Рэмбо самого.

– Слушайте, а если у вас в каждом доме оружие – что мы им-то не пользуемся? – спросил я, шагая между братьями.

Борька хрюкнул:

– А как ты это себе представляешь? «Мать, я ружьишко возьму, слетаю кой-куда»? Да и зачем нам «Сайги» в воздухе? У наших машин главное оружие под крыльями. А так у меня вон «архар» есть, я не летаю. И Денис – техник, ему и «тольтолича» хватит. А тебе вон вообще «пыпыску» выделили, радуйся.

– Радуюсь, – буркнул я. – Много я с ним навоюю, если что. Точно пыпыска, пули даже каску не пробивают.

– Если «что» – от тебя все одно даже шкварок не останется, – популярно объяснил Денис. – Так что не тренди. Летунам личное оружие для самоуспокоения. И все.

– Э, я вчера видел, когда масло отвозили, – вдруг вспомнил Игорь, – наши два «Леопарда» тащили. Трофей.

– Зачем? – удивился я. Что такое «Леопард» – я уже знал: немецкий танк, ими воевали турки.

– Дурак, – свысока заметил Игорь.

Я нацелился дать сопляку по шее, но Денис миролюбиво сказал:

– Да не цапайтесь… Турки мусульмане. Они страсть как боятся в закрытом помещении помереть. Наши «Леопарды» разули, и турки сразу из них удрали. Ну а гусеницы натянут – и будем воевать.

– Сколько техники перед самой войной на складах посдавали, – вспомнил Игорь. – Придурки – «нам приказя-али, нам приказя-али…» – он явно передразнил кого-то.

– Им правда начальство приказало из самой Москвы, – сказал Денис.

– Ну и тоже сволочи, – отрезал Игорь. – А нашим теперь приходится голыми руками танки останавливать.

– Не голыми… – начал Денис. Но прервал себя: – Конечно, сволочи.

– Он думал, что все сразу посдадутся, – вмешался я.

– Ну и посдавались все, одни казаки сначала воевали, – отрезал Игорь.

Я дал ему по шее. Он сжал кулаки, но Денис ткнул его в спину:

– Иди давай. Хрень какую-то правда порешь.

«А может, правда было бы лучше сдаться?» – подумал я.