Никто, кроме президента

Так и оказалось! Уезжая в «Останкино», Анька захватила с собой свидетельство о рождении, лицейский билет, зеркальце, бутерброды, но, естественно, оставила дома ключи от квартиры. А ей во вторую смену, учебники и тетради заперты, а Ленка сейчас в Клину, где тамошняя типография печатает их журнал. Вот и выходит, что добрый папочка должен бросить все дела и бежать открывать дверь дочке-растеряше.

– Ладно, – сказал я, – жди у подъезда, я приеду.

В конце концов, решил я, с Каховским можно пересечься и возле моего дома: там неподалеку есть безлюдное место. Не во дворе же, на лавочке, нам рассиживать? Старушки – народ глазастый.

Василий Павлович предложил подкинуть меня до дому на ооновском лимузине, но было проще дойти пешком до нашей автостоянки, где терпеливо ждала моя «девятка». С этой минуты наши пути с ООН расходились: Сердюку предстояло отрепетировать до мелочей предстоящий визит в театр, а у меня на связи главным оставался Шрайбер. Тому было поручено возвращаться в город, чистить оружие, разминаться, отдыхать и готовиться к вечерним подвигам.

– Будьте осторожны, Максим. – Будущий генсек ООН на прощание пожал мне руку. – Помните, от вас очень многое зависит.

А Сердюк сунул мне в другую руку тяжеленький пакет.

– На вот, возьми уж, – проворчал он, – я тут тебе для вечера собрал тормозок: кое-что из чемоданчика Волина, кое-что от своих запасов оторвал. Постарайся, чтоб тебя там не грохнули, лады?

Сев в свою «девятку», я первым делом глянул на сердюковский гостинец. В пакете оказались пистолет с глушителем, четыре обоймы, пара гранат, инъектор с этой хваленой «суперсывороткой правды», прибор ночного видения и еще что-то вкусно пахнущее даже сквозь полотно, в которое оно было завернуто.

Только теперь я ощутил всю серьезность предстоящей операции. За время нашей совместной учебы Сердюк неоднократно, каждый раз громко стеная, делился со мною домашним салом. Но такого крупного шмата за все годы мне не перепадало ни разу!

46. ШКОЛЬНИК

Глядя на Таисию Глебовну Тавро, я думал о прекрасных людях, которые самим фактом присутствия рядом пробуждают в нас чувства добрые. Нам сразу хочется любить ближнего, прощать долги, дарить цветы и сочинять стихи… Ну почему она – не из таких людей?!

Последние шесть минут утреннего эфира мне больше всего на свете хотелось одного: задушить ее своими руками. Останавливало меня только наличие детей и включенных камер. Да еще твердая уверенность в том, что при первой же попытке задушен буду я сам.

Все оказалось ужасней, чем я думал после вчерашней беседы с нею. Я проклял выбор Ленца, едва мадам Тавро переступила порог студии, и мысленно склонял начальника каждую из шести тысяч восьмисот сорока секунд эфира, пока гостья, нацепивши маску, отсиживала срок в кресле на полузакрытом балкончике в глубине зала. По правилам нашей игры ей, вплоть до финального монолога, следовало молчать. Но никакие правила не могли помешать ей шумно ворочаться, громко сопеть и зычно вздыхать, когда юные участники шоу выдвигали насчет нее ошибочные версии.

Особенно гневным было ее сопение на первой трети шоу – в этом раунде дети обычно решали, мужчину или женщину им предстоит отгадывать. Балкончик в те минуты заметно колыхался. Колонны из бутафорского мрамора пугливо потрескивали. Никакой опасности не было, я знал точно. Конструкция могла выдержать до пятисот кэгэ живого веса – мы ее опробовали еще перед визитом к нам борца Карелина. Но все-таки каждый неверный ответ, а тем более ответ забавный, вынуждал меня поглядывать в сторону Таисии. Чтобы успеть рассчитать, куда отбежать, если земное тяготение вдруг победит.

Вторую часть шоу, в которой мы долго вычисляли профессию гостьи, я домучил под радостные выкрики с мест («Принцесса!.. Нет, автогонщица!.. Нет, Снегурочка!..») и угрожающее пыхтение с балкончика. Третий раунд принес новую проблему: маска на лице гостьи частично сползла в сторону уха, поэтому желающие ответить правильно начали вытягивать руки вверх еще за двадцать минут до конца. Хронометраж я соблюл одними форс-мажорными методами, на чистой интуиции. Два лишних тайм-аута стоили мне десятка седых волос, а фонду игры – трех промежуточных призов. В конце концов семилетний Игорь Викторович из сектора номер два получил слово и заорал, безбожно путая буквы: «Это дютективная тетя Ватро!»