Никто, кроме тебя 2

Несмотря на то, что Антонио тогда, два года назад застрелил Максимилиано, он остался со своей мачехой в прекрасных отношениях – впрочем, она и раньше никогда не делала различий между ними, пасынком и своим родным сыном… Виктория регулярно звонила сюда, в Гвадалахару, чтобы узнать, как идут у молодых дела. И это уже не говоря о том, что чета Ломбардо ездила в Акапулько, едва ли, не раз в три месяца.

Что же касается самой Ракель, то с матерью своего мужа они уже давно были самыми настоящими друзьями – во всей Мексике мало бы нашлось людей (конечно же, не считая самого Антонио Ломбардо), которые пользовались в её глазах таким авторитетом, любовью и уважением, как эта женщина…

Внимательно посмотрев на своего мужа, Ракель поинтересовалась:

– А она знает о твоём решении перебраться отсюда в столицу?

Ломбардо утвердительно кивнул.

– Да, я говорил с ней… Я, сказал ей тоже, самое, что и теперь тебе.

И Антонио пересказал жене подробности последнего телефонного разговора с Викторией.

Выслушав его, Ракель с некоторой надеждой поинтересовалась:

– И что же она сказала относительно твоих планов, Антонио?

Подойдя к кушетке, Антонио уселся и, закинув ногу за ногу, сказал:

– Мама говорит, что она не против – только бы у нас с тобой всё было хорошо… – Посмотрев на девушку, лицо которой выражало невольное разочарование таким решением мужа, Антонио продолжил: – Да ты, моя дорогая, насколько я понимаю, совсем не хочешь отсюда переезжать…

Ласково посмотрев на Антонио Ломбардо, Ракель произнесла:

– Нет, конечно же, мы переедем… – Девушка замялась – по всему было заметно, что её что-то сильно тревожит. – Только…

Это «только» немного насторожило Антонио. Он осторожно спросил:

– Что – только?…

Как-то неопределённо пожав плечами, девушка растеряно произнесла:

– Честно говоря, у меня какие-то не очень хорошие предчувствия… Может быть всё-таки стоит подождать и ещё раз подумать?…

Несколько удивившись услышанному, Антонио Ломбардо спросил:

– Вот как?…

Ракель со вздохом ответила:

– Да…

Подойдя к своей молодой жене, Антонио поцеловал её и сказал:

– Не волнуйся… Всё будет хорошо. Я всё продумал, Ракель… Во всяком случае, там не будет такого страшного человека, как Максимилиан. Да и Луис Трехо, этот мрачный мерзавец, насколько я знаю, ещё долго будет, есть тюремную баланду. – Вновь поцеловав Ракель, Антонио продолжил: – Только не надо предаваться тяжёлым мыслям, моя дорогая. Я знаю, я просто убеждён – всё будет хорошо. Ни о чём не думай. Иногда ты становишься слишком суеверной, Ракель… Положись во всём на меня, и всё будет хорошо… Вот увидишь…

Благодарно улыбнувшись в ответ на сказанное, девушка произнесла:

– А я и не думаю… Просто мне иногда почему-то начинает казаться… Впрочем, теперь это уже всё равно. Да, мой любимый, ты действительно прав – последнее время я стала слишком мнительной. Мне надо больше полагаться на тебя…

Антонио, облегчённо вздохнув, сказал в ответ на эту тираду:

– Значит, ты не возражаешь?…

Ракель отрицательно кивнула.

– Нет…

– Ну, вот и хорошо, – удовлетворённо произнёс Антонио Ломбардо.

«И как всё-таки хорошо, что мы встретились с ней… Ни один человек во всём мире не понял бы меня так, как этот… Только от Ракель я могу ждать самого чуткого отношения, самой искренней любви. Никто, кроме неё не был бы больше на такое способен… Никто, кроме тебя, дорогая…» – подумал он и ещё раз с нескрываемой благодарностью посмотрел на молодую жену, сидевшую напротив.

В этот момент колокола на соборах пробили вновь – в третий раз. Как и час назад, после полуденного отдыха, отметил про себя Ломбардо, колокольный звук донёсся очень глухо и несколько вразнобой.

Антонио невольно прошептал:

– Нет, как тут всё-таки медленно идёт время… Очень медленно.

– Ты что-то сказал, любимый? – спросила, его Ракель, не расслышав.

Антонио улыбнулся.

– Это я так – своим мыслям… Не обращай внимания, Ракель… Ты не представляешь, как я рад, что ты понимаешь меня…

Спустя три недели после этого разговора молодая чета Ломбардо перебралась жить из Гвадалахары в мексиканскую столицу.

Мехико встретил их непривычными после провинциального города суетой и ускоренным ритмом жизни – конечно, это с самого начала подействовало на Ракель немного угнетающе, но она смолчала, надеясь, что вскоре привыкнет к своему новому образу жизни…

Антонио, продав всё своё имущество в Гвадалахаре, обосновался в аристократическом пригороде Мехико, который назывался Фуэнтэ Овехуано, что в переводе обозначает «Овечий источник».