Никто, кроме тебя

Ракель чувствовала, что ее нервы не выдерживают этих постоянных стрессовых ситуаций. Она поняла, что между братьями что-то произошло, и теперь с волнением и страхом ожидала прихода Антонио, которому, очевидно, понадобятся новые объяснения.

Так оно и вышло. Он начал разговор, едва закрыв за собой дверь, буквально с порога. И опять угрозы!.. Как они оба не понимают, что с женщиной не следует говорить в таком тоне, особенно, если оба хотят, чтобы она относилась к ним с любовью и нежностью. А ведь это, сердце Ракель не обманывало, именно так.

– Ты понимаешь! – глаза Антонио, как и пять минут назад, побелели от бешенства. – Я могу отправить тебя в тюрьму до конца жизни! И не только тебя, но и твоего отца и твою сестру… Но если ты все мне расскажешь с самого начала, может быть, я отнесусь с пониманием… Когда Максимилиано предложил тебе этот план? Как уговорил выдать себя за мою жену?

Антонио больно схватил ее за руку. Она вырвалась, бросилась к двери и с быстротой молнии преодолев коридор, сбежала в гостиную. Он следовал по пятам и настиг ее около кабинета.

– Ну, не молчи! Как он уговорил тебя притвориться моей женой?

– Отпусти меня, Антонио! Клянусь, я ничего не знала!..

Взяв ее за руки, Антонио локтем открыл дверь в кабинет. Пропустив Ракель впереди себя, сел за письменный стол, ей подвинул кресло.

Ракель почувствовала вдруг, что внезапно успокоилась. То ли на нее умиротворяюще подействовала обстановка библиотеки, то ли Антонио вдруг посмотрел на нее совершенно иными глазами, нежели пять минут назад, когда, преследуя ее, забыв о всяком приличии, грубо хватал ее за руки в желании добиться своего. И когда он, ни слова не говоря, выжидательно поднял на нее глаза, девушка почувствовала, что именно сейчас она скажет ему, что собиралась сделать уже несколько дней подряд.

Она говорила спокойно, изредка гордо откидывая назад голову, и тяжелые каштановые волосы крупной волной струились по спине. Антонио изредка задавал вопросы и, получив объяснение, снова весь превращался во внимание. Приблизительно так он себе все и представлял, Ракель лишь подтвердила своим рассказом его догадки.

– Скажи мне одну вещь, Ракель. Макс… влюблен в тебя?

– Он говорит, что да. Но я не верю ему, – она смотрела на Антонио, впервые почувствовав, что ей нет необходимости отводить глаза, – когда любят, разве поступают так как он?

– А ты влюблена в него?..

– Я его очень любила, Антонио, но теперь нет.

– Вы с ним были близки? Отвечай! – Антонио не сводил глаз с Ракель.

– Нет, не были.

– Смотри на меня… Даже после свадьбы?

– Нет, ничего не было… Ты заявишь на меня в полицию, Антонио? Пожалуйста, не надо, мой папа и сестра, они тут совершенно ни при чем… Это я струсила.

Антонио не двигался с места, замер на лице Ракель и его взгляд.

– Нет, не буду заявлять. Если ты все сделаешь так, как я говорю. Прежде всего, никому ничего не рассказывай об этом – ни отцу, ни сестре, ни Максимилиано, ни, уж тем более, Виктории. Я тем временем решу, что делать.

– Теперь ты думаешь обо мне очень плохо, Антонио, после всего, что ты услышал?

– Тебе это важно, Ракель?

Когда они оба вышли из кабинета, то натолкнулись на Максимилиано; у обоих мелькнула догадка: уж не подслушивал ли он под дверьми?.. Во всяком случае, Макс видел, что Ракель и Антонио шли, держась за руки. На непроницаемом лице девушки было невозможно прочитать, что произошло между ними в кабинете. Она молча, равнодушно взглянула поверх его головы, Антонио же не преминул поставить брата в известность о происшедших в его настроении переменах.

– Знаешь, я думал много по поводу нашего объяснения и решил, что по правде сказать, должен быть тебе благодарен. Ты сэкономил мне немало труда… Мне очень нравится жена, которую ты мне выбрал, и я решил остаться с ней…