Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь

– Muchas gracias Señora, còmo le llaman?

– Me llamàn Marìa.

– Gracias, Marìa, sabe, yo quisiera desayunar aquí, a las siete y treinta de la mañana, será posible?

– Sì! Claro, nosotros le organizamos su desayuno.[50]

Фон Блут сдержанно улыбнулся, положив на стойку плитку швейцарского шоколада.

– De acuerdo! Hasta la vista, donna Maria![51]

Он вернулся в номер, забрал бутылку виски, переложив ее из пакета дьюти-фри в обычный белый пакет из мюнхенского супермаркета. Осталось найти дона Кастильо и наладить с ним добрые отношения. Хорошо бы, если получится, получить доступ к сканеру уже сегодня ночью.

* * *

«Неотложку» гоняют почаще «Скорой», ведь три четверти всех обращений в «Скорую» – это вызовы именно для «неотложки», то есть «плохо», но не настолько, чтоб все бросить и лететь с сиреной и маячком. А с другой стороны, кто знает, что там на самом деле? Нынешний больной-потребитель не стесняется невежества, он его декларирует, он гордится тем, что ничего не понимает и, что самое обидное, не хочет понимать. Ему старательно внушают: «обращайтесь к специалистам, они разберутся, вы не обязаны знать». Однако то и дело сталкиваются медики с ситуацией абсолютно крайней: то больной терпит и пьет все таблетки, какие привык или какие посоветуют доброхоты-неучи, или в панике звонит и немедленно требует к себе на квартиру диагностическую бригаду с карманными томографами и профессорами из университета. Злит ли это медиков? Всегда. Глупость и нежелание умнеть не могут оставлять медиков, попавших под эти жернова тупого потребительства, равнодушными или очень выдержанными. Только вот проявлять свое негодование нельзя. Незаконно, да и бессмысленно. Иногда и сами вызывающие каким-то краешком, уголком сознания, рассудка, здравого смысла осознают абсурдность ситуации, но, с другой стороны, им ведь можно!

Можно вызывать, и, что самое важное, делать это совершенно безнаказанно и безответственно.

Так рождаются вызовы после полуночи с поводом «умираю», «теряю сознание», «плохо с сердцем», а по приезде бригады «Скорой помощи» выясняется истинная причина обращения: «Я завтра иду к врачу в поликлинику, мне нужно снять ЭКГ!» или «У меня кончились полоски к глюкометру, померьте мне сахар, кажется – повышенный!», ну, или привычная причина: «Не могу уснуть, мешает стук сердца!» Что делать медикам, которые, пробираясь по двору, пересекая перекрестки на красный, расталкивали остальные машины и предчувствовали, что на самом-то деле у дамы или мужчины ничего серьезного, ибо уже не первый раз они вызывают, и в базе вызовов уже отмечено, что такие развлечения себе пациент устраивает раз в неделю или в месяц.

А что поделаешь? Отказать нельзя, надо приехать, убедиться, что в целом ничего экстренного нет. А есть комплекс эндокринных расстройств, которые нужно лечить много месяцев, и нельзя поставить диагноз – «свинство», нет такого в МКБ-10. А потребитель, понимая, что никто ему не может возразить, требует непременного исполнения своего каприза, грозит жалобами и скандалами.

Бригада Нестерова и Степановой ничем от других не отличалась, обычная «неотложка», которую гоняют с вызова на вызов, и какое дело диспетчерам, что там на вызове? Принято – надо ехать, передышек нет. Бригаду отпускают на подстанцию только тогда, когда кончаются шприцы и лекарства, чтобы пополниться и получить новый вызов.

Примерно с пяти часов вечера до двух ночи количество обращений в «неотложку» возрастает раз в десять, часть берут на себя бригады «Скорой», но и это не решает проблемы. Осень-зима и весна – самое тяжелое время.

– Василий Васильевич! – сказала Татьяна, входя в кухню, где доктор Нестеров наслаждался горячим чаем с лимоном, – я все пополнила в ящике, и у нас новый вызов.

– И чем нас порадовали? – осведомился Нестеров. – У кого-то голова закружилась в обратную сторону?

– Мужчина, сорок лет, температура, тут недалеко. Нам перекинули с колл-центра, врач поликлиники не успевает, у них по тридцать уже накидали.

– Так ему, наверное, больничный лист нужен? – Нестеров нахмурился. Он не любил, когда вызывают не за помощью, а ради бумажки. – Надо позвонить, уточнить, какой прок ехать, если мы не даем листа нетрудоспособности. Позвонишь?

– Конечно, – Татьяна заглянула в коммуникатор и пошла в диспетчерскую, чтобы не тратить денег с мобильного счета и позвонить с городского телефона.

Вернулась через три минуты.

– Он просит приехать, – сказала она, – говорит, больничный уже есть, но ему плохо. Что именно, объяснять отказался.

Нестеров убрал недопитый чай в шкафчик.

– Тогда поехали, будем разбираться. – Он потер ладонями лицо. – Что-то притомился я. А ты держишься?

Татьяна улыбнулась, пожала плечами.

– Я не думаю об этом, если не думать, вроде и усталости не чувствую.

– Согласен. О чем не думаешь, того и нет. – Нестеров накинул синюю куртку, застегнулся. – Пойдем, водителя попинаем.