Никто мне ничего не обещал

В России не ворует только ленивый, еще, наверное, глупый. Но если в гражданской жизни быстрый взлет может быть и не так губителен, заметен меньше, то в армии, прежде чем стать капитаном, надо командовать ротой, майором — батальоном, полковником — полком, лучше дивизией, а министром — округом, и не один год. И дело здесь не только в уважении к послужному списку.

Просто, если всеми Вооруженными силами начинает командовать командир дивизии, то он и переносит эти свои дивизионные методы на все вооруженные силы. А методы эти общеизвестны и давно описаны. Вы читали «Баязет» Валентина Пикуля?

— Читал.

— В этой книге два героя, первый — поручик Карабанов, второй — полковник Пацевич. Так вот, Карабанов — это миф о нашей армии, это то, что мы хотим видеть, это то, во что мы верим. Верим в то, что это было и должно вернуться. А вот полковник Пацевич — это реальность нашей армии, а еще большая реальность — это статья Л. Н. Толстого «О реформе в армии», написанная им ещё в XIX веке, после войны в Севастополе. Найдёте если, прочтите. Он ее словно сегодня писал. Так вот, задача министра растить и пестовать таких, как Карабанов, Пацевичи сами плодятся, но и сохранять баланс между Карабановыми и Пацевичами тоже задача.

Если министром обороны становится Карабанов, для которого честь и достижение результата превыше всего, то начинает теряться основное для России предназначение армии — миротворческое. Страна рискует стать казармой. А если Пацевич, то ему все равно, война или мир, он работает на свой карман, все задачи, которые выполняет армия, переходят на второй план. Главное — свое личное обогащение. Сразу же возникает круговая порука, где все скрывается, а для армии это смерть.

И тот, и другой «герои» одинаково плохи для управления. Карабанов, видя обман, готов рубануть шашкой по любому черепу, не задаваясь вопросом: «Почему?». А Пацевич может скурвить любую светлую душу.

Сегодня армией командует Пацевич. Я еду от сына, а сын, служа в армии, занимается извозом, возит, кстати, бывших офицеров на базар торговать. И возит, кстати, каждый день. Я его спрашиваю: «Как же вас командир контролирует?». А он мне отвечает, что командир имеет свою долю, и командир командира имеет свою. И вот мы уже «банановая республика».

Половина из выпускников его училищной роты уже на вольных хлебах, а едва–едва были бы капитанами. Я его начинаю ругать, а он мне: «У нас же династия, и я не могу прервать процесс, да и чем ты недоволен? Радоваться должен, что сын у тебя не балбес, научился и в армии зарабатывать деньги». Он не понимает, что для армии он уже потерян, что его элементарно подставили жулики. Из них, научившихся зарабатывать в армии, толку уже не будет, они не в боях зарабатывают, а на распродаже, по большому счету, Родины. Ведь нормальный человек сегодня служить не станет. В армии, где каждый имеет свою долю, служба становится бесчестием. В армии, где у каждого есть своя доля, честный человек служить не станет.

— Что вы мне жалуетесь. Извините, конечно, но я в этом паровозе не новичок, да и мысли наши совпадают. Но я бы лучше был вашим сыном, и в его дерьме, чем в том, в каком нахожусь сам. Быть генеральским детенышем хорошо, это лучше, чем бронежилет. Если ты просто солдат, то тебя обязательно убьют и в Афганистане, и в Чечне. Да где угодно. А если ты детеныш, то покараулил мандариновую плантацию в Афганистане — получил орден, спьяну попал под обстрел — вот уже и герой. Детеныши это знают. А не детеныши не хотят воевать, их труд по–другому измеряется, но их заставляют, вроде как за Россию, за Родину.

Детенышей война через дворцы, «греческие залы», бани ведет прямо к славе, а других, не детенышей, через грязь, раны и боль к нищете. И вы это знаете. И ничего не делаете. И я это знаю. И тоже ничего не делаю. В итоге мы равны, равны перед Богом, и ему мы оба не нравимся, мы ему противны.

— Ты не совсем прав, раз уж завели такой разговор. В военное, в смутное время карьеру делать легче, чем в мирное, тихое, застойное. Майор, полковник, генерал 1995 года — это совсем не то, что до 1985 года.

В те годы дослужиться до майора большим счастьем было. Сегодня лейтенант получает сразу роту еще не видя ни одного солдата, а на должность комбата вообще никого не найти. Вакансий подполковников видимо–невидимо. Что тебе мешает расти, пробиваться в элиту армии? Льготные условия, только не будь дураком.

— Ничто. Мне способы, методы не нравятся, и вам, как я понял, тоже.

— А чем они плохи? Мест для совершения боевых подвигов, слава Богу, хватает. Риск, конечно, есть, но ведь и военная удача бывает. А там награды, должности. Это высоконравственный путь, при котором и мораль соблюдена. Конечно, и героев не всех судьба к высоким должностям, звездам ведет, но, в принципе, пробиться можно, только голову иметь надо.