Никто не хотел убивать

«В том-то и дело, что все целехонько. Дверь была открыта ключом, причем ключи от хранилища только у меня да еще у Ясенева. И они у нас не пропадали».

«Так, в чем же дело? Ясенев?!»

«Исключено!»

«Почему?»

«Ученый. Академик. Преданный этой разработке человек. Его едва инфаркт не хватил, когда он узнал об этом».

«В таком случае, кто?»

«Не знаю!»

«И все-таки ты подозреваешь кого-то из своих?»

Шумилов на это только руками развел.

Турецкий хорошо помнил, как его взбесил этот жест интеллигентской сопливости, и он, уже не скрывая своего раздражения, спросил:

«Ну а твоя служба безопасности… Она-то хоть что-нибудь делает?»

«Делает, — криво и вымученно усмехнулся Шумилов. — А тот, кто набрал этих уродов, стоит сейчас рядом с твоей женой и коньяк пьет».

«Глеб?!»

«Да! Мой двоюродный брат и мой вице-президент. Понимаешь? Я хотел, чтобы это был семейный бизнес, надежный и… и еще раз надежный, уже обжигался с партнерами со стороны. Теперь вся надежда на твоего крестничка, на Игната. Хочу, чтобы преемственность была в этом деле. Я его в Сорбонну сейчас отправляю, на химический факультет».

Он явно уходил в сторону, однако тут же поправился и как-то очень устало попросил:

«Ну что, Саша, поможешь?»

Поможешь…

Что он мог сказать ему в тот момент? Только то, что сказал:

«Я порекомендую тебе одного человека, из “Глории”… профессионала, который, возможно, и поможет разобраться с кругом твоих “единомышленников”. Зовут Антон Плетнев. А чтобы в глаза особо не бросалось, неплохо было бы оформить его новым начальником службы безопасности. Причем с широкими полномочиями. Твоего двоюродного братца все равно гнать надо».

«Хорошо. Что еще?»

«А сейчас расскажи мне о тех сотрудниках, которые работали с “Клюквой” и которые могли знать, на какой стадии обкатки находится опытный образец».

Вот тогда-то он и услышал о Савине как о молодом ученом, которому «светит большое будущее».

Тридцать лет, но на его счету уже три авторские запатентованные в Европе разработки, которые характеризуют его как перспективного ученого в фармацевтической отрасли. Сразу же после окончания института уехал во Францию, где несколько лет проработал в довольно крупной фармацевтической фирме, однако в силу каких-то обстоятельств вернулся в Россию, в Москву. По словам Шумилова, он самолично пригласил Савина на свою фирму, привлек к разработке «Клюквы» и до сих пор не жалеет об этом.

И вот теперь…

Савин убит. Савин, который, по мысли того же Антона Плетнева, являлся, пожалуй, наиболее привлекательным звеном в цепочке подозреваемых.

Убит как очень опасный, возможно случайный свидетель или же как исполнитель, которого следовало убрать сразу же, едва на него упадет хоть малейшая тень подозрения. Тень подозрения… А Плетнев уже приступил к «окучиванию», то есть к разработке, Савина. И если об этом стало известно заказчику похищения…

Экономический шпионаж? Возможно. И в таком случае, «перспективный» молодой ученый Савин… Впрочем, с выводами спешить не стоило. И в то же время за разработками такого уровня, как «Клюква», могла охотиться любая фармацевтическая компания мирового уровня, не говоря уж о родных, российских компаниях, фирмах и фирмочках, которых за последние пятнадцать лет столько развелось в одной лишь Москве, не говоря обо всей России, что скоро элементарных аптек хватать не будет, чтобы вытащить всю их продукцию на прилавки, да вот только люди почему-то болеют и мрут все больше и больше.

От этой мысли настроение испортилось окончательно, и Турецкий вновь мысленно вернулся к шумиловской разработке.

«Клюква»… Господи, надо же было придумать такое название!

Когда до лабораторного корпуса оставались считанные километры, а скорость из-за тех же пробок снизилась до десяти километров в час, он достал из кармашка мобильник, вытащил из «памяти» плетневский номер.

— Антон?

— Да, Саша, жду.

Несмотря на ту черную кошку, которая пробежала между ними, и нарочитую отчужденность самого Александра Борисовича, тот продолжал называть его «Саша».

— Уже на подъезде, — отозвался Турецкий. — Бригада приехала?

— Давно. Криминалисты уже заканчивают.

— Щеткин? Петя?

— Да, как вы и просили.

— Хорошо, ждите, скоро буду.

Припарковавшись у главного подъезда лабораторного корпуса, где неподалеку от «Скорой помощи» по-хозяйски расположились несколько милицейских машин, Турецкий взбежал по ступенькам и лицом к лицу столкнулся с Петром Щеткиным, который, видимо, заметил его из окна.

С Петром он был знаком давно, еще с институтских времен.

— Где он?

— Савин? В своей комнатушке лежит. Приказано не уносить до твоего приезда.

Они прошли в комнату, где за столом Савина что-то писал следователь, а ее хозяин…

Вот и угадай после этого, сколько отмерено «небесной канцелярией» — тридцать лет или семьдесят два года. Еще вчера о нем говорили как о перспективном молодом ученом, за которым большое будущее, а сегодня…

Мертвый Савин лежал на полу, в луже крови, и зрелище это было не из приятных.

Кивнув следователю, Турецкий покосился на двух криминалистов, которые уже заканчивали свою часть работы, повернулся к Щеткину.

— Что-нибудь есть сказать?