Никто не придет

Ответ Стас знал. Паук прикажет отработать долг. Заставит что-нибудь украсть или сделать что-нибудь отвратительное.

Что же делать?

Хулиганы ждали, и чем дольше они ждали, тем отчетливей Стас понимал, что отказаться он уже не может. А если попробует – его не просто побьют, его закозлячат. Поставят на карачки, и каждый шакал из этой своры даст ему пинка под зад. И каждый раз, когда чужой ботинок будет бить его по копчику, он должен будет «бекать», как козел. После такого позора он никогда уже не сможет спокойно выйти на улицу.

Прошлым летом Паук и его холуи закозлячили одного пацана из девятнадцатой школы, и через две недели пацан пытался покончить жизнь самоубийством. Набрал полную ванну воды, сел туда и стал резать себе запястье столовым ножом. Хорошо хоть нож оказался не острым, да и вода была слишком холодной. Пацана спасли, но после этого его семья обменяла квартиру на частный дом в Мытищах и переехала туда – подальше от сочувственных взглядов и злых языков.

Стаса такая перспектива не устраивала.

Паук ждал ответа, новая игра увлекла его. У Паука такие деньжищи, конечно, были. В погоне за деньгами он не брезговал ничем. Шарился по карманам курток в школьной раздевалке, отбирал мелочь у малолеток и, что особенно плохо, доставал железные монетки из Вечного огня на городской площади. Закреплял на конце проволочного прута комочек гудрона, плавил его на язычках пламени, а потом опускал в раструб Вечного огня и тыкал им в поблескивающие на дне монеты. Монеты прилипали к гудрону, и Паук вытягивал их наверх, после чего они перекочевывали к нему в карман. Самым сложным потом было оттереть с монет черные пятна гудрона, но этим обычно занимались прихвостни Паука.

– Ну, так как? – насмешливо спросил Паук. – Будешь спорить? Или зассал?

– Не зассал. Спорим!

И он протянул руку. Паук сжал его ладонь своими толстыми пальцами, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Имей в виду, Стасик: если не отдашь проигранный пятерик, мы тебя закозлячим. И весь район узнает, что ты опущенный.

– Лучше о себе позаботься, – дерзко сказал Стас. – Не расплатишься – всем расскажу. С тобой потом ни один настоящий пацан дружить не будет, потому что заподло.

Стас выдернул руку, поправил на плече сумку и зашагал к дому. Там он опустился возле черного окна подвала на корточки, просунул туда голову, попытался нашарить какую-нибудь опору, но не нашарил, потерял равновесие и кубарем скатился в подвал.

Падение было мягким – Стас упал на что-то вроде кучи старого тряпья, но сверху ему на голову свалился портфель с учебниками. Удар на пару секунд оглушил его, а затем случилось что-то совсем уж немыслимое. Прямо под Стасом что-то зашевелилось, застонало, заворчало, как ворчали старые псы.

Стас подскочил на месте и хотел заорать, но почему-то сдержался. Стыд быть опозоренным оказался сильнее страха. Изо всех сил пялясь глазами во тьму, Тасик стал пятиться и пробормотал срывающимся от ужаса голосом:

– Кто здесь?

– А ты кто? – спросил в ответ тихий, хриплый голос.

– Я… Стас, – пробормотал Тасик, обмирая. – Данилов.

Он сглотнул слюну и спросил дрожащим голосом, чтобы сразу же расставить все точки над «i»:

– Ты мертвец?

– А ты? – спросил голос из тьмы.

– Я – нет.

– Слава богу. – В голосе зазвучала усмешка. – Я вроде тоже.

– Значит, ты не собираешься меня убивать?

– Нет. Хотя это стоит обдумать.

Глаза Тасика немного привыкли к темноте, и он различил силуэт человека, сидящего на деревянном ящике. Стас собрал волю в кулак и проговорил:

– Если вздумаешь на меня напасть, я буду защищаться!

– Я не стану на тебя нападать, – пообещал незнакомец.

Он немного помолчал, потом спокойно спросил:

– Так что ты здесь делаешь, Стас Данилов?

– Я поспорил с Колькой Пауком, – признался Тасик. – О том, что пройду через весь подвал и вылезу с той стороны.

– Вот оно что. И как?

– Что «как»?

– Ты знаешь, куда идти? Просто здесь очень темно, и, если ты не знаешь, куда конкретно тебе нужно идти, ты можешь заблудиться.

– Я не знаю, куда мне идти, – признался Стас. – А ты?

– Что я?

– Можешь меня проводить?

– Довольно дерзкая просьба, если учесть, что ты свалился мне на голову. Но так и быть, провожу. Только ты должен дать слово, что никому обо мне не расскажешь.

– Хорошо. Не расскажу.

– Поклянись здоровьем своей матери.

– Матери?

– Да.

– Кля…нусь.

Некоторое время незнакомец, скрывающийся в темноте, молчал, а затем сказал:

– Верю. Ну, пошли!

И он поднялся с ящика.

Через десять минут Стас, к изумлению Паука и его банды, выбрался из черной дыры окна с другой стороны дома. Вылез, отряхнул с одежды пыль, посмотрел Пауку в глаза и сказал:

– С тебя пятерик.

Паук прищурился и несколько секунд молчал. А потом вдруг усмехнулся и уважительно проговорил:

– А ты четкий пацан!

Паук закинул лапищу на плечи Стасу, приобняв его, посмотрел на свою банду и объявил:

– Теперь Стасис – мой кореш. Кто на него дернется – будет иметь дело со мной. Все поняли?

– Все, – с готовностью отозвались дворовые хулиганы.

– Вот так.

Пацаны с благосклонными ухмылками стали хлопать его по плечу, приговаривая: «Мужик! Четкий пацан! Наш человек!»