Никто не придет

Перцовый газ в ее баллончике был не простой, а из тех, которые выдаются только сотрудникам полиции – с повышенной концентрацией. Однажды Маша была свидетелем того, как из такого же вот баллончика сотрудник ОМОНа прыснул в морду огромному, разъяренному ротвейлеру. И свирепый зверь, еще мгновение назад готовый разорвать человека на куски, превратился в перепуганного щенка. Он замотал головой, заскулил, принялся тереть морду лапой, а потом развернулся и пугливо затрусил прочь, продолжая трясти головой, словно получил по ней удар дубинкой.

«А ведь у лесных зверей нюх более тонкий и деликатный, чем у домашних собак, – размышляла Маша, – следовательно, адская смесь из баллончика подействует на них сильнее».

Это соображение немного ее успокоило.

Она снова стала карабкаться наверх и снова услышала вой, но на этот раз гораздо ближе, чем прежде. Игнорировать присутствие хищника было больше нельзя. Маша остановилась, достала из сумки баллончик с газом и, держа его наготове, пристально и подозрительно оглядела деревья и кусты.

За спиной у нее что-то шелохнулось. Маша быстро повернулась на звук и выставила перед собой баллончик. Возле засохшего куста акации стоял здоровенный коричневый пес.

Пес смотрел Маше в глаза, и в этом не было ничего хорошего. В какой-то книге она читала когда-то, что звери избегают прямого взгляда. Если же хищник пристально на вас смотрит, то в этот миг он подобен снайперу, взявшему вас на прицел. Это значит, что через секунду-две последует и «выстрел» – нападение, прыжок, и зубы зверя сомкнутся на шее противника или жертвы.

Маша не хотела быть жертвой. Она тоже пристально уставилась псу в глаза, потом разомкнула пересохшие от страха губы и проговорила громким, уверенным голосом:

– Даже не думай. Понял меня?

Пес зарычал, чуть пригнул голову и прижал уши к черепу.

– Пожалеешь, – с угрозой сказала ему Маша.

Пес сделал несколько шагов по направлению к Маше, остановился и припал к земле.

– Ладно, – сказала тогда Маша, прилагая все усилия, чтобы не отвести взгляд и не отступить назад. – Ты сам напросился.

Она откинула ногтем скобу баллончика, и тут пес, словно и впрямь что-то понял, сдался – мотнул головой и отвел взгляд. А затем развернулся и скрылся в кустах.

Маша опустила баллончик и облегченно вздохнула.

Но радоваться долго ей не пришлось. Послышался треск сучьев, и на поляну выскочили сразу три зверя.

«Конец!» – подумала Маша.

Она снова выставила перед собой баллончик, уже не веря в победу. Псы зарычали и двинулись на нее.

Но в эту секунду на поляну вышел человек.

3

Глаза Маши округлились.

– Стас! – изумленно выдохнула она.

– Он самый! – расплылся в улыбке Данилов. Затем глянул на собак и жестко проговорил: – Оставить! Она своя!

Псы некоторое время стояли неподвижно, глядя на Стаса и словно размышляя – стоит ли ему доверять, и уж тем более – стоит ли его слушаться; глаза их холодно и опасно поблескивали. Наконец все три пса молча развернулись и рысью побежали в лес и вскоре скрылись из виду.

– Ну, привет, Любимова! Баллончик-то опусти!

Маша опустила руку и облегченно и радостно вздохнула.

– Как же я рада тебя видеть, Стасис. Почему ты не пришел ночью?

– Я пришел сейчас, – весело сказал он. – И, кажется, вовремя. Надеюсь, ты тут без «провожатых»? Хотя, если бы были провожатые, собачки бы их заметили.

– Я одна, – сказала Маша. – Чьи это собаки?

– Объясню чуть позже, – ответил Стас. – Давай присядем.

Они сели на обломки меловой скалы. Выглядел Стас скверно. Грязный, небритый, темные волосы всклокочены, в прядях застряли травинки и сосновые иголки. Пальто в грязных полосах. Левый рукав надорван и на нем видны пятнышки засохшей крови.

– Что с тобой случилось? – спросила Маша.

– Сейчас расскажу. Но сначала дай сигарету. Подыхаю от недостатка никотина.

Маша вынула из сумки пачку и протянула Стасу. Он поморщился.

– Коричневые, ароматизированные. Как ты только куришь такую пижонскую дрянь?

– С удовольствием, – сказала Маша.

Стас закурил, затянулся, выпустил дым, посмотрел на Машу и произнес заметно приободрившимся голосом:

– Ты уже знаешь, как я сбежал из камеры?

– Да, – ответила она. – Майор Воробьев сказал, что ты избил полицейского до полусмерти. Но мне кажется, он преувеличил.

– Избил? – Данилов усмехнулся и качнул головой. – Нет. Просто аккуратно положил на пол и обездвижил. Внутренние органы целы, внешние тоже не пострадали, включая безмозглую голову. После побега я отправился на поиски машины. Нашел ее на полицейской стоянке, но эти гады слили весь бензин. А когда я заглянул под капот, понял, что они и в моторе поковырялись. По улицам я бродить не решился. Мало ли на кого наткнусь. – Стас поморщился. – Ох, не люблю я эти «тихие городки периода застоя». Чем тише, тем опаснее.

– В этом ты прав, – согласилась Маша. – Ночью кто-то изнасиловал и убил девушку, дочку бакалейщика. А утром полиция арестовала ее сводного брата.

– Ну, дела… – Стас затянулся сигаретой и выдохнул вместе с дымом. – Я сразу понял, что в этом «тихом омуте» полно чертей. В тот момент, когда майор Воробьев решил пересчитать мне ребра.

– Он тебя бил?