Никто не придет

– Понимаю. В любой профессии есть мерзавцы и негодяи. Впрочем, я вам свой товар не навязываю. Не нравится – поищите себе другой магазин. – Он неприятно, хоть и едва заметно усмехнулся и добавил: – Одна беда: другого такого магазина в нашем поселке нет.

Маша решила сделать еще одну попытку наладить отношения и сказала мягким голосом:

– Простите, я не знаю вашего имени…

– Вам и не нужно его знать, – отрезал Чадов. – Выбирайте товар, платите и уходите.

– Я, собственно, пришла не за товаром.

– Что?

Маша достала фотографию Глеба и показала бакалейщику.

– Скажите, вам знаком этот человек? – спросила она. – Он мой друг и коллега. Приезжал сюда делать репортаж о заводе по розливу воды. Вы его видели?

– Возможно, – глухо проговорил Чадов.

– Он чужак. Вы должны были его запомнить.

– У меня слабое зрение. А память и того хуже.

Маша недоверчиво улыбнулась:

– Вы и меня забудете сразу после того, как я уйду?

– Возможно.

Некоторое время она держала снимок перед глазами старика, затем вздохнула:

– Хорошо. Тогда взгляните, пожалуйста, еще на одну фотографию.

Она достала из сумочки свадебный снимок и показала его Чадову.

– Это свадьба. Невеста выглядит…

– Вы будете что-нибудь покупать? – спросил вдруг старик.

Выражение его лица стало жестоким. Тонкие губы сжались и сделались острыми, как лезвие бритвы, и, глядя на эту перемену, Маша поняла, что этот старик далеко не так безобиден и немощен, как ей показалось вначале.

Маша покачала головой и ответила:

– Нет.

– Тогда не смею вас больше задерживать.

Зрачки Любимовой сузились.

– Не слишком-то это вежливо, – спокойно сказала она.

Старик поморщился:

– Плевать я хотел на вежливость! Это мой магазин!

– Хорошо. Вы правы. – Маша выдержала паузу, заставляя себя успокоиться, затем произнесла: – Я, пожалуй, куплю у вас кое-что. Подскажите, на каком стеллаже у вас стоит белое вино?

Лицо старика передернулось.

– Мы не продаем алкоголь, – сказал он, странно повысив голос.

– Не продаете алкоголь? – Маша удивленно хмыкнула. – Ладно. Тогда я куплю…

– Нет! – рявкнул вдруг Чадов и подался вперед, глядя на нее злыми, как у рассерженного пса, глазами.

Маша опешила.

– Что?

– Я вам ничего не продам!

– Но вы не…

– Вон отсюда! – взвизгнул он вдруг.

«У старика Чадова очень тяжелый характер», – вспомнила Маша слова доктора Тихонова.

«Тяжелый? – подумала она, глядя на его выкаченные глаза и трясущиеся губы. – Да этот старик просто сумасшедший».

Вступать с бакалейщиком в пререкания она не хотела. А потому, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла из магазина.

На улице Маша достала из сумочки сигареты и закурила. Поджигая сигарету, Любимова заметила, что пальцы ее слегка подрагивают.

Да уж… Похоже, в этом поселке все сумасшедшие.

После двух-трех затяжек Маша слегка успокоилась. «Пожалуй, не стоило задавать этому старику вопросы, – подумала она. – Но кто же знал, что он придет в такую ярость – и причем совершенно на ровном месте?»

К тому же тот, кто не задает вопросов, никогда не получает ответы. А чем дольше Любимова находилась в этом поселке, тем больше у нее было поводов для размышлений.

Здесь ее ругали, угощали, выгоняли. Но что бы ни делали местные жители, на всем был налет какой-то фальши. И этот налет тревожил Машу все сильнее и сильнее. Кроме того, образ невесты с мертвым цветком в руке никак не выходил у нее из головы. Что случилось с этой бедной девушкой? Где она сейчас? Со дня свадьбы прошел почти год, но, быть может, еще есть шанс ее спасти?

Маша снова глубоко затянулась сигаретой.

«Пожалуй, стоит нанести визит самому главному человеку в Хамовичах», – подумала она.

Тучи на небе сгустились, ветер усилился. Эта часть поселка находилась у подножия холма, поросшего лесом, так что отсюда Любимовой было видно водохранилище. Оно казалось огромным, как море. По поверхности воды ходили большие волны. Над водой с криком носились серые птицы.

Маша перевела взгляд на холм. Лес был подернут туманом, словно серой, холодной дымкой.

– Здравствуйте!

Маша вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял парень. Невысокий, худощавый, с острым кадыком, с длинными темными волосами и до глаз заросший бородой. Было видно, что парень еще очень молод, лет двадцати трех – двадцати пяти, но выглядел он каким-то изношенным, потрепанным, словно истершаяся фотография, которую долго носили в кармане. Одет он был в старую коричневую кожаную куртку. На носу криво сидели очки в оловянной оправе.

– Вы подруга Глеба? – спросил парень.

– Да, – отозвалась Маша. – Вы его видели?

– Он заходил в наш магазин. Расспрашивал про нашу жизнь. Но он уехал еще вчера.

Парень протянул руку:

– Меня зовут Степан Чадов. Я сын хозяина магазина. Только не родной, а приемный.

– Я – Маша Любимова. Журналистка.

За последние сутки Мария так часто представлялась журналисткой, что это слово само собой слетало с ее языка.

Маша настороженно смотрела на парня, ожидая, что он окажется очередным сумасшедшим, но парень производил впечатление адекватного человека. Кроме того, лицо его казалось Маше странно знакомым. Словно Маша совсем недавно видела его. Но где?..

– Хотите сигарету? – спросила Маша.