Никто не уйдет живым

Кровать была огромной, железные спинки – декоративными, выкрашенными белой краской. Под окном стоял зеркальный столик с хромированными краями, одолженный, казалось, у парикмахера, считавшего, что у него утонченный вкус. Напротив кровати располагался громоздкий телевизор с корпусом из серого пластика. Такие, помнилось ей, были в моде многие годы назад.

– Потом я подумал о старом домишке мамы и папы… Куча работы, но мы с кузеном… как они всегда делали, пустим жильцов, типа…

Стефани чувствовала, как ароматы средства для чистки ковров и освежителя воздуха мешаются с запахом старой комнаты. Потому что это она и была: непроветренная пыльная комната с устаревшим декором, долгое время, похоже, простоявшая запертой, не используясь и не меняясь. Драч, может, и пытался тут прибраться, но краска была старой, потолок местами пожелтел. Не было ни запаха, ни признаков недавнего ремонта или переоборудования. Драч лгал. Но комната все равно была многократно лучше той, которая ей досталась; той, в которой она не могла провести больше ни ночи.

– Не обязательно решать прям сразу, но телефон у меня трезвонит весь день. Много кто здешними комнатами интересуется. Эту захапает первый, кто увидит. Но я подумал, што раз ты уже здесь и оплатила первый месяц…

Если она сможет перетерпеть еще одну ночь по этому адресу, в этой комнате, и сходить на работу в пятницу, тогда завтра вечером она сможет съехать, получив зарплату за три дня. И ей не придется сегодня звонить Райану.

Она может жить в страхе здесь, тревожиться за свою безопасность в окружении как минимум двух мужчин – или попытаться сегодня вечером уехать в Ковентри, где никогда не находилось работы даже на один день, не чувствуя ног от усталости, без денег, и очутиться под иным психологическим давлением – бывшего парня. Вот такие варианты.

«Еще одна ночь?»

По крайней мере, это была другая комната. Не та комната. Они не могут быть одинаковыми.

«Правда же?»

Драч был манипулятором, но хотел он – в этом Стефани не сомневалась – исключительно денег. С другим мужчиной ясности не было, но он даже на глаза ей не попадался, а отношения имел с русской девушкой с третьего этажа. А эта комната находилась на другом этаже.

– Хорошо. Спасибо. – Сказав это, она немедленно забеспокоилась, что ее отчаянное согласие может оказаться еще одной ошибкой, за которую придется дорого заплатить в самом ближайшем будущем.

– Так и знал, што ты одумаешься. Такой молоденькой девчоночке не стоит все время переезжать и ночевать на полу, как…

– Кто здесь жил раньше?

– Да какая разница? Ее тут больше нет. Место свободно.

– Другая комната. Которую я сняла. Там…

Он быстро повернул к ней костистое лицо, задрал подбородок:

– Что там?

Стефани не знала, что сказать. «Я не хочу жить в той комнате, потому что там привидения» – не вариант. Тем утром, как только между ней и домом появилось какое-то расстояние, слово «привидения» покрылось слоем абсурда, оно не хотело даже срываться с ее губ, иначе она бы почувствовала себя дурой.

Стефани изучающе посмотрела на Драча, и ей показалось, что после ее вопроса в выражении его лица появилась толика опаски. А может быть, это была его готовность защищать дом. Но, уставшая и запутавшаяся, она не была уверена, что может доверять своему восприятию. Возможно, ей не мог помочь никто, кроме священника или психиатра, но потребность обсудить комнату хоть с кем-нибудь, вырваться из параноидальной темницы, в которую превратился ее рассудок, стала непреодолимой.

– Она… комната. С ней что-то не так.

– Э? Ты чего несешь? Местечко старое. Подновить надо, может, но ничего серьезного, типа. Весь дом крепкий, как…

– Нет, я не об этом. Я что-то слышала. В своей комнате. Ночью.

Драч усмехнулся.

– Перепугалась, да? – Он собирался над ней посмеяться.

Она оборвала его:

– Я не просто перепугалась. Было гораздо хуже.

Драч сузил глаза, как будто скрывал их, чтобы она ничего не могла в них прочитать. Он шмыгнул:

– Не уверен, што мне нравятся твои намеки.

– Почему?

– Я такого говна не терплю.

– Но я слышала голос у себя в комнате. Две ночи подряд.

Он засмеялся:

– Ты слышала телек. Может даже и мой. Я его, кажись, включал.

– Это не было похоже на телевизор. И звуки… под кроватью. Я думала, это мыши, но я не уверена.

– Да что за херня, девочка. Прыгаешь, заслышав мышей. Не то штобы я говорил, што они тут есть. Я их всех вывел. Дом постоял пустым, вот и все.

Они забираются в пустые дома, видишь ли. Из-за холода. Может, одна и осталась.

– Но это не объясняет…

– Ты мне голову морочишь, вот што. Чего тебе надо, оплату понизить? Теперь я слышал все.

– Кто-то был у меня в комнате.

Драч перестал смеяться и шмыгнул носом. Он выглядел настороженным.

– Я кого-то слышала. Дважды. В обе ночи. Но когда я включала свет, никого не было. Кто жил в той…

– Я говорил уже, што был бы благодарен, ага, очень благодарен, если бы ты не наговаривала на дом моих мамы с батей, ага? У меня нет времени на такую фигню. Так што это не ко мне.

– Извините. – Она сказала это на автомате, хотя виноватой себя вовсе не чувствовала.