Никто не узнает

— Послушай меня, — заявил Макс, словно не слыша этой реплики. — Я знаю ее сестру довольно хорошо. Так вот Ирка только и мечтает, как бы выскочить замуж за богатого мужика. И готова она ради этого на многое. Может Милена твоя такая же? Только расклад немного другой. Строит из себя целку, что бы ты женился? И разговоры эти душеспасительные тоже кстати. Хочет прополоскать мозги тебе так, чтоб у тебя и мысли небыло о сексе до свадьбы!

— Глеб, а это вариант! — поддержал Макса Лис.

— Вы достали меня! — рыкнул Глеб и схватив со стола мобильный, набрал номер.

— Ты что делаешь? — удивился Ян.

— Звоню ей что бы поставить вопрос ребром!

— По телефону?!

— Я глядя ей в глаза никогда не смогу такого сказать!.. Алло?.. Милена, привет!

— Привет, — ее голос звенел от счастья. — Ты так давно не звонил, мне кажется целую вечность… Что-то случилось?

— Нет. Все нормально. Просто у меня были кое-какие дела… Зай, я тут подумал, что надо что-то решать с нашими отношениями.

— Я… — ее голос оборвался, словно самоубийца шагнул с крыши.

— Милена?

— Я не понимаю, — прошелестело в трубке.

— Или наши отношения становятся совсем близкими или они заканчиваются раз и навсегда. Тебе наверное, надо подумать? Это быстро так не решается. Сейчас начало восьмого и если ты не приедешь до одиннадцати этого вечера, то я посчитаю, что между нами больше ничего нет.

Не дожидаясь ответа Глеб нажал отбой и обернулся к друзьям. Компания поймала приступ столбняка. Первым пришел в себя Лис.

— Нифига себе! Ты так жестко с ней!

— Я бы так не смог! — покачал головой Ян.

— Конечно не смог бы! — рассмеялся Макс. — Ты у нас вообще размазня!

— По стене сейчас размажу и размазней станешь ты! — огрызнулся Ян. — Глеб, так что? Нам когда отваливать?

— Не знаю. Часов в десять. Но я, честно говоря, вообще не уверен, что она приедет.

Когда друзья разъехались и Глеб остался один, на него навалилась жуткая, тупая тоска, сожаления о том, что послушал друзей, а с другой стороны — если бы не позвонил, то немногое бы изменилось. Все равно отношения с Миленой не имеют шансов. И… Она все равно не приедет. Время — десять минут двенадцатого.

Но она приехала, на сорок минут позже назначенного срока. Она нервничала. У нее нехорошим лихорадочным блеском горели глаза, а на бледных щеках цвели пунцовыми цветами пятна румянца.

— Пришла, — усмехнулся Глеб.

— Ты позвонил и я приехала, — хрипло прошептала она.

— Ну, проходи, — сделал Глеб пригласительный жест. — Как ты? Как Ирка?

Она посмотрела на него так, словно не понимала на каком языке он говорит. Глеб, не обращая на это внимания, помог девушке снять пальто. Она уловила легкий запах коньяка.

— Ты пьян?

— И что с того? — усмехнулся Глеб и взяв Милену за руку повел в гостиную. Рука у нее была ледяная.

Они сели на диван, на расстоянии друг от друга. Глеб небрежно развалился в своем углу, с бокалом конька в руке. Милена сидела прямая, словно натянутая струна, невидящими глазами глядя перед собой.

— Хочешь выпить?

Не дожидаясь ответа Глеб принес бутылку красного вина и бокал. Наполнил. Протянул Милене.

— Пей.

Она взяла бокал дрожащей рукой, поднесла к губам. Сделала несколько глотков. Тонкое стекло дробно стучало по зубам. Глеб усмехнулся. Он наблюдал. В голову пришла мысль, что если предположения его друзей обоснованы и она в самом деле хочет женить его на себе, то она неплохая актриса.

— Ты на кого учишься? — спросил Глеб.

— Я… Факультет академического рисунка и живописи, — ошарашено ответила она.

— Понятно, — кивнул Глеб. — Ну, рассказывай.

— О чем? — горящие, как в лихорадке глаза уставились на парня.

— Ну, о том, как ты себе это представляешь. Это ж не мой первый раз. Если, конечно, первый… Давай, говори, не стесняйся. Хотя, у вас у всех мечты о дефлорации одинаковые — что б романтично до тошноты. Что бы цветочки и свечки, и прочая лабуда. Да… Извини, из всех атрибутов — только вино. Так что пей, Зай.

Она послушно осушила бокал и затравлено посмотрела на Глеба:

— Почему ты такой сегодня?

— Потому что надо что-то решать. Сегодня или никогда. Пойдем?

Девушка в отчаянье кусала губы. Глебу даже показалось, что она хочет сбежать из этого дома и от него, Глеба, к чертовой матери. Но она кивнула:

— Пойдем.

Они поднимались в его спальню. Милена впереди, Глеб следом, как того и требовал этикет — пропускать женщину вперед. В рестораны и на минные поля… Впрочем, в данной ситуации едва ли были уместны воспоминания о правилах хорошего тона. Глеб видел с каким трудом давался Милене каждый шаг, как ее рука в отчаянии хватается за перила винтовой лестницы… Видел все это, но остановить не мог.

Не хотел.

Почему-то казалось, что нужно идти до конца. Потому что…

Потому что тогда он не будет выглядеть лохом перед друзьями и самим собой.

На вершине лестницы у Милены вдруг подкосились ноги и она медленно осела на ступеньки выдохнув со слезами в голосе:

— Я не могу!

— Знаешь, я почему-то не удивлен, — раздраженно бросил Глеб. — Вот только я не понимаю чем же внушаю тебе такое отвращение!