Никто не узнает

— Я ничего не знаю, и знать не хочу! — заверил ее Лис. — Оставайся, не выгонять же тебя на улицу. Только учти — диван у меня один!

— Ты намекаешь на то, что мы будем спать вместе?!

— А тебе бы хотелось, что бы я спал на коврике в коридоре? — усмехался Лис.

Он достал плед, подушки, бросил их на разложенный диван. Не раздеваясь, улегся рядом с Машкой. Девушка немедленно натянула на себя большую часть пледа и пригрозила Лису:

— Даже не вздумай приставать ко мне! Я тебе лицо разобью!

— Дура! — терпение лопнуло, и Лис перестал разыгрывать из себя радушного хозяина. — Если бы я хотел, то все уже было бы, но меня не интересуют малолетки!

— Я не малолетка! — обиделась Маша.

Глеб ехал к друзьям. Точнее — к Максу. Он позвонил час назад и сказал, что в его квартире намечается большое скопление людей, разных веселящих средств, а еще много свободных, раскрепощенных девиц, которые после быстрого секса не потянут знакомиться с родителями.

Глеб с усмешкой вспомнил Нику. Странная она. Нет, он бы с такой не смог — каждый день новые капризы… А Яну нравится. Он говорит, что с такой, как Ника не скучно — сплошной адреналин. Нет, ему, Глебу, нужна совсем другая девушка. Во-первых и самых главных — красивая, что бы все завидовали и сворачивали шеи. Во-вторых, что бы была тихая — без истерик и скандалов по любому поводу, потому что Глеб этого терпеть не может. В-третьих — она должна быть верной или, проще говоря, Глеб должен быть для нее единственным, иначе о серьезных отношениях не может идти и речи. Вообще, Глеб считал, что если и обзаводиться постоянной девушкой, то она должна быть очень незаурядной, должна "зацепить" чем-то, иначе все теряет смысл, ведь по земле ходит столько красавиц, что нет смысла зацикливаться на одной.

Настя отвечала почти всем требованиям, кроме верности, а еще Глебу не нравилась ее манера ставить на первое место исключительно свои желания и интересы. Глеб же считал, что в паре может бытолько один эгоист — мужчина.

Парень покачал головой, стараясь отогнать неприятные мысли. Он едет развеяться и забыть обо всем. О Насте в том числе. Он звонил ей сегодня весь день, как последний придурок, что бы каждый раз слушать о том, что "абонент отключен или временно недоступен"!

Воспоминание об этом разозлило Глеба, и он лишь в последний момент заметил тень, шагнувшую прямо под колеса его машины. Взвизгнули тормоза, автомобиль резко дернулся и остановился. Парень выскочил из машины. Все происходило в какие-то мгновения, между тем, Глебу они казались длинным дурным сном. Он склонился над распростертым на мокром асфальте телом. В свете фар рассмотрел спутанные длинные волосы черного цвета, линялый синий пуховик, тонкие ноги, обтянутые черными колготками, обутые в массивные обшарпанные ботинки на рифленой подошве. Глеб подхватил ее на руки, помогая подняться. Он удивился легкости этого тела.

— Все нормально? — спросил Глеб, поддерживая женщину под руку, чувствуя, как она дрожит.

Ему была неприятна вся эта ситуация, но он самодовольно и расчетливо рассудил, что сбил кую-то бомжиху или алкоголичку и за символическую денежную компенсацию все обойдется без вмешательства людей в форме, вымогательства, нервотрепки и бюрократизма. Он прикидывал сколько у него с собой наличных и какую сумму он может отстегнуть "на лечение", когда она обернулась к нему, убирая от лица волосы. И… Глебу показалось, что это на него несется автомобиль на полной скорости.

Ей было лет двадцать, не больше. Бледная и какая-то растерянная. Словно загнанный клетку дикий зверь, с огромными, кошачьи-зелеными глазами, в которых страх и безумие смешались на дне расширенных зрачков. Она была так красива, что у Глеба даже во рту пересохло.

— У… У меня в машине аптечка есть, — выжал из себя Глеб и, усадив девушку на переднее сиденье своей машины, бросился на поиски аптечки.

— Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? — волновался Глеб.

— Я коленку разбила, — растерянно пожаловалась девушка, удивленно рассматривая свои окровавленные пальцы. Голос у нее был тихий и мелодичный. Она была немного заторможенной, странной какой-то, но Глеб посчитал это последствиями шока. Осмотрел кровоточащую ссадину на колене и так как эта травма не угрожала жизни, спросил:

— Серьезнее ничего нет?

— Внутри очень больно, — девушка закусила губу и отвернулась.

Глеб перепугался. Проносились мысли одна страшнее другой — о переломах грудной клетки, ребер, ушибах внутренних органов.

— Это не то, о чем ты думаешь, — девушка обернулась и вдруг сжала ладонь Глеба холодными дрожащим пальцами. — Я говорю о другой боли, от которой невозможно избавиться… Бог почему-то не хочет забирать меня к себе. Я даже ему не нужна.