Никто не выйдет отсюда живым

На следующий день в больнице быстро восстанавливающиеся силы Джима вернули его лицу нормальный цвет.

Послушайте, что сказал мне врач сегодня утром, – обратился Джим к остальным. – Он спросил меня, почему так получилось, и я сказал, что я, должно быть, устал, и, ха! – он двадцать минут читал мне лекцию об опасности эстрадных концертов. Он сказал, что мне нужно остерегаться жадных менеджеров, которые так нещадно эксплуатируют таланты.

Билл и остальные свирепо глянули на него, а Джим лишь смущённо улыбнулся в ответ.

Глава 7

Во время всего европейского турне Памела оставалась в Лондоне, в роскошной квартире, снятой в дорогой и фешенебельной Белгрэвии. В первые дни они с Джимом вместе знакомились с Лондоном, гуляли по Сохо, по улицам Карнаби и Оксфорда, где Памела покупала одежду. В октябре они смотрели передачу “Granada” “Двери открыты”, которая показывала Джима в революционном ключе, перемежая отрывки из концерта в “Roundhouse” хроникальными съёмками из Демократической конвенции в Чикаго и недельной демонстрации у американского посольства в Лондоне. Это было очевидно, но Джим счёл, что их представили вполне хорошо.

Неделей позже они встретились с поэтом Майклом МакКлюром, который приехал в Лондон, чтобы встретиться с американским кино-продюсером – эмигрантом Эллиотом Кэстнером, который хотел видеть Джима в роли Билли Кид в фильме по мотивам пьесы Майкла “Борода”.

Джим с Майклом быстро преодолели неловкость, и несколько дней, проведённых за выпивкой и разговорами, укрепили их дружбу. Для Джима, Майкла и Памелы пьянство было обязательным ритуалом в давней поэтической традиции, так что в первый вечер все они выпили чрезмерно и тщетно пытались поймать такси, чтобы восемь часов ехать на север в Страну Озёр Англии, родину Лэмба, Скотта, Вордсворта и Коулриджа. Каждый раз их останавливал один и тот же полицейский, который в четыре часа утра пригрозил им арестом, если они посмеют ещё раз высунуться из квартиры.

Утром Майкл проснулся с похмелья – “было плохо, как от мескалина” – и начал лениво читать какие-то стихи Джима, найденные на столе. Он слышал о стихах Джима, но раньше не видел ни одного из них, и теперь они произвели на него “грандиозное впечатление”. Он даже начал думать о Джиме как о человеческом воплощении Аластора Шелли, соединении полу-духа и получеловека, который жил в лесах и поклонялся красоте интеллекта, и стихи, которые он читал перед завтраком – многие из них потом вошли в “Новые творения” – ни коим образом не переменили его мнения.

Когда Джим вышел к завтраку, Майкл сказал ему, что, по его мнению, эти стихи должны быть опубликованы. Раздражение Джима на Памелу за то, что она так небрежно оставила его стихи на столе, вскоре рассеялось от высокой похвалы поэта. Он спросил Майкла, что тот думает об опубликовании стихов в частном порядке.

Я сказал, что, по моему мнению, когда это сделано по важной причине, то это не то же самое, что тщеславная публикация, – говорит МакКлюр. – Джим не хотел, чтобы его поэзия приобрела известность благодаря тому, что он – Джим Моррисон, рок-звезда. Он хотел отделить поэзию от этого имиджа. Я сказал, что Шелли опубликовал свою работув частном порядке. Я сказал, что и первая работа Лорки была издана частно. И я свою книгу издал частно.

Разговор о поэзии продолжился после нескольких дней пьянства. Джим сказал, что посвятил стихи Памеле, потому что она была его редактором.

Она читает их и выбрасывает все “е…” и “г…”, – сказал Джим с усмешкой.

Майкл посмотрел на него и сказал:

– Жена Марка Твена делала то же самое.

Майкл листал некоторые стихотворения и комментировал.

Ты знаешь стихотворение Уильяма Карлоса “Красная тачка”? Это одна из великих объективистских поэм, и её мне напомнила твоя “Ensenada”. Она напоминает мне “Красную тачку” во всей её конкретности и по всей длине, хотя бы импрессионизмом в технике. Она движется сквозь пространство как фильм, как кино.

В первую же неделю по возвращении в Лос-Анджелес Джим сходил в офис литературного агента Майкла, Майка Хэмилбурга. Вместе с ним он составил подборку стихов на 42 страницы плюс двадцать фотографий, сделанных во время поездки в Мексику. Это были “Новые творения”. Он подготовилтакже длинную поэму под названием “Сухая вода”. Агент весьма заинтересовался материалом и согласился, что не стоит делать акцент на рок-звёздном имидже Джима. В конце октября “Новые творения” лежали на столе редактора “Random House” в Нью-Йорке, и Джим планировал частным образом издать книгу в Лос-Анджелесе.