Никто не живет вечно (ЛП)

Но Бонд склонялся к версии, что за всем этим стоял один СПЕКТР. Правда, его вновь спасли от неминуемой смерти. И в этот раз это была Сьюки, девушка, с которой он познакомился, на первый взгляд, совершенно случайно. Быть может, она что-то замышляла против него?

Зайдя на кухню отеля, Бонд вежливо объяснил сотрудникам, что случайно забыл в машине еду, которая испортилась, и поинтересовался, есть ли на кухне печь для утилизации пищевых отходов. Портье проводил его к печи и предложил избавиться от отходов, но Бонд заплатил ему щедрые чаевые и сказал, что хочет самолично сжечь их.

Было двадцать минут седьмого. Перед тем как спуститься в бар, Бонд вернулся в номер и вновь обработал тело одеколоном, чтобы перебить запах антисептика.

Девушки интересовались, в чем была причина его задержки, однако Бонд уклонился от ответа, обещав рассказать позже. Сейчас нужно было просто отдохнуть и насладиться жизнью. Пропустив по стаканчику в баре, они пересели за столик, который предусмотрительно забронировала Нанни, и заказали отварную говядину Тафельшпиц — знаменитое мясное блюдо венской кухни. Мясо подали с пикантным овощным соусом и жареным картофелем. От первого пришлось отказаться в пользу десерта, ведь не заказать десерт в австрийском ресторане — это святотатство. Выбор пал на нежное суфле по — зальцбургски, которое, если верить легенде, создал около трехсот лет назад повар из крепости Хоэнзальцбург. Суфле подали с доброй порцией взбитых сливок.

Затем Бонд предложил девушкам прогуляться по заполненной туристами Гетрайдегассе и поглазеть на витрины. Здесь можно было не опасаться прослушки.

— Я чувствую себя коровой, — призналась Нанни, поглаживая живот.

— Ночь предстоит насыщенной, — тихо произнес Бонд.

— Сплошные обещания, — пробормотала Сьюки. — Я чувствую себя дирижаблем!

И что же будет ночью?

— Мы едем в Париж. Вы же сами сказали, что готовы поехать со мной куда угодно. Люди, которые затеяли со мной игру, требуют, чтобы я взял вас с собой. От этого зависят жизни двух близких мне людей. Большего сказать не могу.

— Конечно, мы поедем! — отрезала Сьюки.

— И только попробуй нас остановить, — добавила Нанни.

— Тогда слушайте, — начал Бонд. — Я собираюсь нарушить их инструкции. Нам приказано выехать завтра утром. Я предлагаю сделать это ночью. Так мы получим преимущество, но сможем заявить, что выехали утром. Маловато, конечно, но достаточно, чтобы застать их врасплох.

Было решено встретиться у машины в полночь. По дороге в отель Бонд на мгновение задержался возле прикрепленного к стене почтового ящика и сунул в него конверт с кассетой. Сьюки и Нанни ничего не заметили.

Бонд вернулся в номер в начале одиннадцатого. К десяти тридцати он собрал багаж и переоделся в джинсы и куртку. Пистолет «АСП» и дубинка заняли свои привычные места. До отъезда оставалось полтора часа. Бонд присел, чтобы поразмыслить над тем, как перехватить у противника инициативу.

Во всех покушениях на его жизнь таилось некое лукавство. Каждый раз он неожиданно получал помощь, словно кто-то старательно оберегал его, подготавливая к заключительному акту драмы. Никому нельзя было доверять, и особенно Сьюки — после того, как она якобы случайно спасла его от летучей мыши. Но как переиграть ситуацию в свою пользу?

Внезапно Бонд вспомнил о докторе Кирхтуме, ставшем пленником в стенах собственной клиники. Вряд ли противник ожидал нападения на собственную базу. Клиника Моцарта находилась в пятнадцати минутах езды от Зальцбурга. Время поджимало, но если найти подходящий автомобиль…

Бонд спустился в холл и узнал, какие автомобили были доступны напрокат. На сей раз удача ему улыбнулась: буквально только что вернули его любимый «Сааб 900 Турбо». Пара телефонных звонков — и с формальностями было покончено. Оставалось только забрать автомобиль в четырех минутах ходьбы от отеля. Пока служащий записывал данные его банковской карты, Бонд подошел к одному из внутренних телефонов и набрал номер Нанни. Та сразу же взяла трубку.

— Не говори ни слова, — тихо произнес Бонд. — Скажи Сьюки, что отъезд откладывается на час. Ждите меня в своем номере.

— Хорошо, — с удивлением ответила Нанни.

Пять минут спустя Бонд уже выехал из Зальцбурга на горную дорогу, миновал старинный замок Аниф, напоминавший английский особняк, застывший посреди пруда, и продолжил свой путь в сторону Халлайна — городка, в котором родился композитор Франц-Ксавьер Грубер, сочинивший рождественский гимн «Тихая ночь, Святая ночь».

Клиника Моцарта находилась в двух километрах от Халлайна, в старинном особняке семнадцатого века, который был скрыт от посторонних глаз густым лесом.

Бонд загнал «Сааб» на придорожную стоянку, погасил фары с мотором, поставил автомобиль на ручник и выскользнул наружу. Спустя мгновение, нырнув под деревянное ограждение, он уже осторожно пробирался между деревьями, пристально вглядываясь в темноту. Бонд понятия не имел, как была организована охрана клиники и сколько человек ему противостояло.