Никто. Просто фанатка (СИ)

Потом Великий День миновал, Джонни уехал, и словно бы ничего и не произошло. Кроме того, что «внезапное воодушевление» трансформировалось в какую-то «полезную злость». На банковском счёте стала медленно, но верно увеличиваться некая сумма, взращивая возможность поездки в Штаты: приносили свои плоды вечерние подработки официанткой в ресторане. И всё же жизнь порой взимала пошлину, накопленного было явно недостаточно, чтобы отправиться навстречу приключениям, и порой думалось, что вся затея так и не возымеет успеха, останется просто цифрами на карточке. Пока в один прекрасный день Судьба не решилась добить меня.

В тот прекрасный день я неслась в университет со скоростью улепётывающего от аборигенов капитана Воробья, но всё равно сильно опоздала и, что хуже, столкнулась с замдекана: и эта женщина именно тот человек, кого хочешь видеть в последнюю очередь опаздывающим утром. К нашей группе она питала какую-то особую, немного садистскую слабость: то ли принципиально не хотела признавать наше равноправие и человеческую сущность, то ли в истязании студентов заключался смысл её жизни, то ли имя оправдывало себя…

— Здрасте, Глафира Альфредовна! — чуть ли не вскрикнула я, чесанув подбородком по её идеально выглаженному плечику пиджака.

— Здравствуйте. — Сухо и слегка презрительно. А личными обращениями она себя никогда не утруждала. — Вы опоздали. Снова.

— Извините… — пробормотала я, крабиком пытаясь отползти к аудитории.

— Мне ни к чему ваши извинения, поскольку… — Я выпала из реальности, ибо всё пошло по известному сценарию. Я привыкла. Все привыкли. Получасовая лекция касательно моей успеваемости, внешнего вида, отношения к учёбе и будущей профессии и, конечно же, «внеучебных занятий», что, будем откровенны, было совершенно не её ума дело, — пожалуй, не лучшее начало дня. И никуда не деться. Эта суровая, как закоренелый дэт-металлист, женщина знала обо мне едва ли не больше, чем я сама. Но, увы, не понимала. — …Ваша безответственность просто поражает. И это на выпускном курсе! Вам следует быть серьёзней, и вместо того, чтобы сходить с ума по посредственным американским фильмам с такими же посредственными актёрами, лучше бы…

— Чего?! — выпалила я, и пустой коридор пятого этажа разнёс мощное возмущённое эхо. — Да вы даже отрезанного ногтя Джонни Деппа не стоите!

Так я вылетела из университета.

Тёмные улицы города. Не помню, что было в голове, пока я брела домой, сбивая несчастных прохожих. О чём вообще можно думать, когда день не задался с утра, а в наушниках на бесконечном повторе звучит «Wake me up when September ends»? Жалеть себя я не привыкла, ибо это никогда не приносило нужных результатов. Чему быть — того не миновать, что случилось — того не изменить. Относительно меня: Церберша, которая Глафира Альфредовна, мстительная женщина, ни за что не допустит моего восстановления в вузе.

Весь день я провела в любимом парке у фонтана, и настроение штормило от чрезмерно позитивного оптимизма до упаднической паники апокалиптичного масштаба. При этом мысль даже не зацепилась за осознание, что меня выперли из университета. Я искренне сожалела лишь о том, что исполнение заветной мечты откладывается. Снова. А ведь какие были планы! Может, несколько самоуверенные, но не прям-таки неосуществимые. Я думала, что, собрав достаточно денег, смогу поехать в Штаты, устроиться фотокорреспондентом и в один прекрасный день сделать бесценный (как минимум для меня) репортаж «Джонни Депп на красной дорожке…». А теперь?.. Пришлось бежать домой под внезапным дождём, хлюпая по лужам и забрызгивая белые бриджи.

Мокрая, усталая, с выражением секундной готовности «отпираться» я протиснулась на кухню и тут же поняла, что вся конспирация через пару минут разлетится в пух и прах. За столом, попивая чай и мирно беседуя, сидели родители. Двое. Надо ли говорить, что я сильно удивилась, увидев у нас дома папу, который работал в другом городе. Моя и без того неуверенная улыбка впала в кому, неестественно застыв на лице, как у фарфоровой куклы. Я и в обычной ситуации не отличалась разнообразием мимики, а теперь просто окаменела, словно лицо заморозили, как челюсть на приёме у стоматолога. Папа — он человек жутко весёлый: да, именно «жутко», потому что от его шуток иногда становится страшно. Может, и поэтому тоже мама с ним развелась.

— Кать, тебя что, под катком протащили? — вместо приветствия хохотнул он. Я только моргнула, то ли подтвердив, то ли опровергнув. — Привет, дочка! — Папа накинулся на меня с объятьями, и я не без удовольствия вдохнула запах «адидасовского» лосьона после бритья и автомобильного ароматизатора. Значит, пришёл совсем недавно.

— Привет, пап, — ответила я, чмокая его в щеку. — Привет, мам.

— Иди переоденься, — строго приказала мама, и я, радуясь, ретировалась с кухни на добрые полтора часа. А что? Как положено тянула время: в горячей ванне отмокала, штаны застирала, даже успела почту проверить. Но всё же выйти на кухню пришлось.