— Сумасшедшие? — смело закончила я за него. Депп кивнул. — Что есть, то есть, — усмехнулась я. — У нас говорят: «Умом Россию не понять». Сколько будешь жить, всё будешь удивляться. И это чистейшая правда, поверьте. — Я обвела взглядом покрытую полумраком кухню и решила разоткровенничаться: — Но, знаете, Америка тоже не перестаёт меня удивлять. В смысле… ну, люди везде люди, но я иногда чувствую себя Алисой в Зазеркалье и особенно, когда Ш-ш-ш… — Я тут же осеклась, поняв, что едва не взболтнула лишнего.
— Шшш? — переспросил Джонни, забавно изогнув бровь.
— Это я себе сказала. Ну, чтобы не понестись в пространные рассуждения о странах и культурах, — не очень убедительно оправдалась я. — У меня иногда бывает, типа стоп-кран срабатывает, не обращайте внимания. — Джонни изучал меня внимательным взглядом, а я растерянно пялилась на фонари за окном. — Я, кстати, давно хотела сказать, что у вас очень красивый дом. — Я натянула на себя улыбку, сознавая топорность попытки перевести разговор на другую тему. Но на какую? Для меня разговор с Джонни, как беседа Штирлица с Мюллером: слово туда, слово сюда — расстрел. Всё, о чём хотелось спросить Джонни, что ему сказать, сразу же раскрыло бы во мне фанатку. И не думаю, что он был бы счастлив… Или я просто не была к этому готова? Скрепя сердце и мысленно обижаясь на саму себя, я встала и тихо сказала: — Извините, я, наверное, спать пойду, мне рано вставать.
— Что ж, — Джонни встал и пожал мне руку, — спасибо за беседу, хоть и маленькую.
Я кивнула и, забрав биту, ушла к себе. Пока поднималась по лестнице и шла к своей комнате, словно пребывала в коконе из радуги и улыбающихся смайликов. Да я ж теперь эту руку мыть не буду!
========== Глава 16 ==========
— …Я уволена? — этот вопрос из моих уст прозвучал как приговор. Теперь осталось только выйти во дворик и покорно положить голову под остриё гильотины. И тщетно надеяться, что на балконе вдруг появится Хелена и как прощальный подарок прокричит: «Голову с плеч!». Это было бы весьма оригинальным концом, как раз в стиле деппоманов. А всё из-за такой мелочи…
В своей родной квартире, по которой я смело передвигалась вслепую, любимым уголком был подоконник в моей комнате: окно смотрело на парк, и это было чудесно — сидеть под матовыми занавесями и слушать музыку или чесать пса за ухом. В голливудском же особняке я ещё такового места не нашла, да и это было бы слишком нахально. И всё же большая зала на втором этаже с огромными окнами, полная света и по-своему уютная была неким островком, где я иногда могла почувствовать себя как дома. Но убирать её — просто адское занятие. В ней находилось столько вещей, к которым прикасаться приходилось на свой страх и риск, что передвигалась я по комнате, как по минному полю. Больше всего неудобств доставляла огромная ваза на невысоком постаменте у лестницы: стояла там будто нарочно, так и ожидая, когда кто-нибудь зацепит её, а потом будет проявлять чудеса гибкости и циркового мастерства, пытаясь в падении поймать этот сосуд. Я старалась к ней не прикасаться вообще: пусть лучше она покроется пылью, а я получу пару недовольных высказываний от мисс Тиффани, чем от моего «удачного» дыхания это горе-произведение чьего-то искусства разлетится вдребезги.
Я отдавала предпочтение соседке этой вазы — приземистой разлапистой пальме, которую необходимо было протирать влажной тряпкой каждый день, чтобы она не загнулась от «неподходящей влажности воздуха». Говорят, с цветами полезно разговаривать, они от этого лучше растут… Не знаю, не испытывала я к дереву столь много любви, чтобы радовать его комплиментами каждый день. Я тихо напевала что-нибудь себе под нос, правда, со стороны это куда больше походило на бурчание старухи-ведьмы, накладывающей какое-нибудь мерзкое заклятие.
Я успела заметить только мелькнувшие серые кроссовки, развернуться и увидеть, как Джек, в неудачной пикировке с лестницы зацепил ту самую вазу, чей покой я так тщательно пыталась сохранить. Мальчишка затормозил; ваза, качнувшись вперёд, назад, словно раздумывая, внезапно совершила самоубийство о паркетный пол, расколовшись на четыре части. Мой испуганный взгляд встретился с не менее испуганными глазами Джека. Послышался стук каблуков наверху, и мелкий моментально слинял из комнаты, а я осталась стоять на месте, не оставляя сомнений в своей виновности.
— Этой вазе больше ста лет, — послышался недовольный голос мисс Паради. — Было.
Я неуверенно подняла глаза.
— Примерно столько же мне придётся работать, чтобы возместить убыток? — промямлила я, с трудом протолкнув ком в горле.
— Рабство, вообще-то, уже отменили, — заметила Ванесса, спускаясь вниз и осматривая «место преступления». Как же мне хотелось раствориться, распасться на молекулы и таким образом незаметно слинять!
— Извините, но не я…