Никуда не денешься (СИ)

Говорю это и понимаю, что несу полнейший маразм. И было бы, наверное, смешно, если бы все это не было правдой. Его тело, запах, голос, сильные руки,… он весь сводит меня с ума. И с этим наваждением невозможно бороться. Ему хочется подчиняться и получать наслаждение.

Проходя очередной раз около Глеба, была схвачена в плен и прижата спиной к мускулистой груди. А когда-то его размеры меня пугали, сейчас же вызывали восторг и предвкушение.

- Без тебя все равно не начнут.

Он склонил голову, целуя меня в основание плеча. Легкая щетина приятно щекотала кожу, разнося мурашками удовольствие по всему телу. Крепкий мужской торс, ощутимый под одеждой, прижимался к моей спине, и так хотелось обо всем забыть. О зрителях, которые собрались в ожидании совершенно нового спектакля, об актерах, которые безумно нервничают, не ведая, как воспримут их игру.

- Вот именно! И мы сейчас всех заставляем ждать.

- Терпение, благороднейшее с достоинств. Пусть разрабатывают его.

- Не смешно. Я сгорю со стыда, когда все узнают, почему именно мы опоздали.

Возмущаюсь, отпираюсь и все только на словах. Тело же выгибается в его руках, моля о большем, попа как можно теснее прижимается к его члену. Глеб стискивает мои бедра, а сам толкается сзади, имитируя акт любви. Толчки плавные, возбуждающие, я бы даже сказала дразнящие. Он накаляет этим меня до предела.

- А мы никому не скажем.

И опять этот соблазнительно хриплый голос. Даже не голос – шепот. Коварный, толкающий на глупости. И я уже готова окунуться в этот омут, невзирая на последствия. Тело готово, нет, не просто готово, оно молит, оно требует продолжения, но разум все равно возмущается.

Говорить не обязательно.- Тихий стон томления. – Твое продвинутое общество это просто напросто унюхает.

- Пусть завидуют молча.

Его губы шевелятся, выговаривая слова, и касаются моей кожи. Это не щекотка, это афродизиак, поступающий через кожу прямо в кровь. Все крупицы здравого смысла разлетелись как дым по ветру. В голове пульсировала только одна мысль – если я его сейчас не получу – просто умру.

- Напомни, почему ты одела именно это платье, а не то голубое?

Я сразу даже не услышала вопроса. Вернее услышать, то я услышала, а смысла слов не разобрала. И только спустя какое-то время несколько раз моргнула, пытаясь сообразить, чего он хочет и что ему ответить.

- Ты говорил, в розовом лучше.

- Я ошибался.- Скрип рвущейся ткани.- Лучше совсем без платья.

- Глеб! Ты что…

Он развернул меня к себе лицом, прижимая оголенной грудью к своему торсу. Мой законный и вполне обоснованный вопль возмущения был заглушен поцелуем. И если я вначале несколько секунд еще пыталась вырваться и сказать о его самоуправстве все что думаю, то потом просто забыла, почему именно хотела возмущаться.

Горячие руки, ласкающие каждый участок кожи, вызывающие дрожь и стоны. Губы, вторящие этим ласкам. Здравого смысла не осталось – меня не осталось. Были только мы – половинки одного целого сплетшиеся в извечном танце страсти.

Притиснутая к стене, с заброшенными ему на бедра ногами, устремлялась навстречу при каждом толчке. Единственное, на что была способна, это получать удовольствие, которое он мне дарил. Врезалась ногтями в кожу спины, не в силах удержать в себе безумную бурю ощущений, а пересохшие губы шепотом молили « еще, еще». И он удовлетворял мои мольбы, с каждым разом толкаясь все сильнее, вонзаясь глубже, вознося меня к вершине блаженства.

Одеть мне впоследствии пришлось все же голубое платье, а Глеб на все мои ворчания отвечал тем, что оно было изначально лучшее.

Сейчас как в тот памятный день, стояла в прозрачной кабинке и волновалась, боялась, как воспримут мое детище. На моей стороне были два сильнейшие мужа мира сего, но на напротив стая гиен, желающих, хоть бы во что-то вцепиться.

Спектакль был не о любви - о дружбе. Это тоже яркое чувство, но более безобидное. А возможно когда-то со временем, они готовы будут к чему-то большему.

Действие закончено, актеры вышли на поклон, мне долго пришлось убеждать их это сделать и объяснять, зачем это нужно. Они сыграли хорошо, достойно. Я, честно говоря, не ожидала и этого.

Минута полнейшей тишины, вторая. Я сижу вся на иголках в ожидании отзывов, да хоть бы какой-то реакции. Каждая последующая секунда тянется все дольше и дольше. Время замедляет свой бег, удары секунд растягиваются до бесконечности. В ушах слышно пульсирование крови по венам. Бой сердца учащается, и оно готово разбить грудную клетку и выпрыгнуть.

- Очень интересно. Необычно, но, тем не менее, стояще. - Орис стоял в нескольких метрах от нас с Глебом. Он говорил, ни к кому конкретно не обращаясь – разговор сам с собой, но мне это напоминало установку поведения обществу. Мнение правителя высказано, не резко и в приказном тоне, а в мягкой и ненавязчивой форме. В таком случае легче согласиться, чем противоречить. И это поняла не только я.

Не было восторгов и оваций, я их, честно говоря, и не ожидала. Но и презрения не заметила. Одно это было большим плюсом. Это был шаг вперед, пусть не большой, но все же шаг.

***