Никуда не денешься, влюбишься и женишься

Он сказал… Что? Как он меня назвал? Любимая? – я во все глаза уставилась на Роя. Я так боялась, что ослышалась. Но, выражение его лица, говорило яснее любых слов. Безмерная радость, облегчение, и какое-то ещё неизвестное мне чувство, заставляющее его глаза сиять нежностью в лунном свете, говорили о том, что всё происходит со мной на самом деле.

– Рой?..

– Молчи, тебе нужно беречь силы. Сейчас, я отвезу тебя домой, и там, мы обо всём поговорим.

И всё бы хорошо, если бы не одно "но". Конь, который уже во второй раз за ночь почувствовал себя без седока, в волнении забывшего привязать его к дереву, решил, что миссия его на сегодня выполнена, и, раз уж люди нашли, наконец, друг друга, то и ему можно возвращаться домой с чувством выполненного долга. Ну, а если коротко, то хвостатый засранец нас снова кинул, и ускакал.

Радость от встречи и жаркие объятия, это, конечно, хорошо, но мой озноб, от которого тряслось всё тело и стучали зубы, начал усиливаться.

– Дорогая, нам нужно срочно искать помощь. Придётся ещё немного потерпеть. Ты как, справишься?

Ещё бы! Рядом с ним я готова стерпеть всё! Правда вслух я этого не сказала, а лишь кивнула головой:

– Я не очень хорошо помню эти места, но думаю, что недалеко должны быть жилые дома. Вот только идти я не смогу.

– Это ничего, – ободряюще сверкнул улыбкой в темноте Рой, – я понесу тебя, малыш, не волнуйся.

Ну что после такого скажешь? Обхватив руками его за шею, я позволила подхватить себя на руки. И вот мой принц (белый конь которого, удрал при первой же возможности) со мною на руках уже вовсю шагал назад.

Минут через двадцать Рой начал выдыхаться. Я уже начала было настаивать на привале, когда чуть в стороне от тропинки мы заметили небольшое строение. Если не ошибаюсь, это была сторожка старика Джонаса. Он работал сезонным наёмным рабочим, иногда на нас, иногда на соседей. В детстве мы с отцом частенько обращались к нему за помощью по уходу за животными. Но, это уже другая история…

Поднявшись на низенькое крыльцо, Рой, не спуская меня с рук, постучал в дверь. Ответом была гробовая тишина. Наверное, Джонас по обыкновению был на заработках и его "берлога" сейчас пустовала.

Опустив меня на деревянные ступеньки, Рой занялся поисками ключа, или хотя чего-нибудь подходящего, чем бы можно было отпереть замок. Спустя несколько минут довольный присвист возвестил о том, что поиски увенчались успехом. Отперев дверь, Рой внёс меня в хижину.

Нащупав на стене выключатель, Рой повернул его, и небольшую комнату залил хоть и очень тусклый, но всё же свет одной единственной электрической лампочки. Оно и понятно, зачем старику более яркий свет? Книг он не читал, да и дома бывал весьма редко. Хорошо, что ни грязной посуды, ни разбросанных повсюду вещей не наблюдалось.

Расстелив единственный тюфяк на полу, Рой уложил меня прямо на него, и накрыл находящимся тут же пледом. Ничуть не смущаясь, что роется в чужих вещах, вскоре он выудил на свет Божий чайник, который минут через десять весело посвистывал на небольшой плитке, и аптечку. Усевшись рядом со мной и смочив кусочек ваты антисептическим раствором, он принялся обрабатывать мои царапины. Жгло ужасно, и я периодически шипела на него, чтобы оставил меня в покое. Закончив, он закатал штанину на моей ноге и принялся осматривать ушиб.

Его прикосновения были нежными и осторожными, словно крылья бабочки. Убедившись, что ни перелома, ни вывиха у меня нет, он, вновь совершив набег на запасы хозяина и выудив из загашника бутыль со спиртным, принялся накладывать компресс. Его пальцы задержались на моей ноге. Наши взгляды встретились. В словах не было необходимости. Чувство, возникшее и разрастающееся между нами, искрило и сверкало в воздухе. Скользя взглядом по моему лицу, он остановил его на губах, и я без лишних слов поняла призыв, звучавший в этом взгляде. Слегка приподнявшись, я обхватила его за шею и притянула к себе. Наши губы слились. Не прерывая поцелуя, он опустил меня на импровизированную постель, в то время как его руки не спеша обследовали моё тело.

Кровь бурлила в венах. Становилось жарко. Напряжение усиливалось. В попытке дотронуться до него, я принялась стягивать с него рубашку. Вслед за его, полетела моя футболка, затем брюки, бельё…

Больше ничто не сдерживало. Тела сплелись. В его глазах я читала отражение собственных чувств. И, пусть он сколько угодно раз отрицает, что я небезразлична ему, его чувства и поступки говорили об обратном.

Всё отошло на задний план – моя нога, чужая хижина, не совсем удобный тюфяк… Это уже не имело никакого значения. Если ты любишь человека, то с ним тебе буде потрясающе везде. Не зря ведь говорят, что с милым рай и в шалаше.

Поцелуи и ласки становились всё жарче, смелее. Рой был умелым любовником и чутким наставником, для меня, знакомой с сексом лишь по телевизору. Под его руководством я очень скоро избавилась от последних крох девичьей стыдливости, и смело принимала каждое движение его плоти в себе.