Свободный человек, подлежащий принудительному труду и облагаемый налогами, которые представляли собой величину постоянную, не зависящую от размера собранного урожая, имел больше обязанностей, чем раб. Можно ли верить мрачной картине, нарисованной неким писцом, весьма довольным своей должностью и противопоставляющим своему положению тяжкую долю крестьянина?
«Я слышал, ты оставил должность писца… что ты собираешься возделывать землю… Разве ты не помнишь, каково это – быть фермером, когда урожай облагается налогом? Черви уничтожили половину зерна, остальное доели гиппопотамы.
Поля кишат крысами, с неба спускаются тучи саранчи, скот и птицы губят урожай… Какое горе для фермера! То, что останется на току, заберут воры. Хомуты… истерлись, волы, что тащат плуг, умирают от истощения прямо на поле… и тут в паланкине прибывает писец и облагает налогом урожай… У носильщиков есть дубинки, а у чернокожих – пальмовые трости. «Отдавай зерно!» – говорят они. А зерна нет… Тогда они швыряют фермера на землю и принимаются бить его. Его заковывают в цепи и бросают в канал. Он погружается в воду, барахтается там. Рядом стоят его жена и дети – они тоже закованы в цепи, а соседи бегут прочь, унося свое зерно»[231]
.Городские ремесла были службой, такой же, как крестьянская или чиновничья. Из стел, посвященных Осирису, на которых горожане писали свои имена и профессии, мы видим, что число ремесел постоянно растет.
Ремесленники, до смуты прикрепленные к мастерским царя, храмов или знати, теперь стали свободными и, что называется, секуляризованными. Карьера человека творческой профессии или ремесленника, выросшего из подмастерья в профессионала, знакомого со всеми «секретами» ремесла, теперь давала больше простора для инициативы.
Несомненно, ремесленник, как и крестьянин, должен был составлять «декларацию» и выплачивать регистрационные пошлины, но, уладив все вопросы с фискальными органами, он был свободен – по крайней мере, у нас нет свидетельств того, что его связывали какие-то ограничения. Интересную информацию можно почерпнуть из трактата XII династии – относящегося к жанру «Поучений», продолжавших пользоваться популярностью и в эпоху Нового царства. Человек ведет своего сына в школу, которую посещают мальчики из хороших семей, и пытается отговорить его от выбора профессии ремесленника, объясняя это нуждой, часто испытываемой этими людьми, а также указывая на неизбежный риск всех этих профессий, успех в которых зависит от личной инициативы. Следовательно, профессию можно было выбирать. А вот несколько фрагментов из «Сатиры на ремесла». Красочные описания рисуют живой образ народа, который можно проиллюстрировать многочисленными сценками, изображенными на стенах гробниц того периода (илл. 21, 22, 23).
«Я видел рабочего по металлу за работой, возле его печи. Пальцы у него словно крокодилья кожа, и смердит от него хуже, чем от тухлой рыбы. Тому, кто работает со стамеской, живется хуже, чем тому, кто обрабатывает землю. Его поле – дерево, стамеска – его мотыга. Ночью, когда дневной труд закончен, у него работы еще больше[232]
. Всю ночь у него горит светильник, он продолжает работать. Для каменотеса в каждом камне – работа. Когда она выполнена, руки каменотеса болят, он измучен… Цирюльник трудится допоздна… он ходит по улицам, выискивая клиентов; он изнуряет свои руки, чтобы насытить живот. Лодочник, что везет товары в Дельту, чтобы там выгодно продать их, трудится, выбиваясь из сил; москиты убивают его…[233] У фермера груды счетов, по которым ему вовек не расплатиться; он стонет громче птицы abu… Ткачу в мастерской труднее, чем женщине; он сидит на корточках, прижав колени к животу, и не может дышать свежим воздухом… Посланник, отправляясь в чужие земли, оставляет свое имущество детям[234], страшась львов и азиатов. Сапожник имеет жалкий вид; он не вылезает из нищеты… и вынужден есть кожу[235].