Нил и египетская цивилизация

Смута, описанная в предыдущей главе, оставила свой след на памятниках Мемфисского периода – погребальные камеры пирамиды подверглись разграблению, возвышавшиеся рядом с пирамидами заупокойные храмы царей были разрушены, а изваяния царей искалечены, святилища Ра и заупокойные храмы V династии заброшены. Это видно и из раскола Египта в период между IX и XI династиями. Пока в Гераклеополе правил дом Ахтоев, Дельта на некоторое время снова вернулась к первоначальному историческому делению на Западную область, где господствовали ливийцы, и Восточную, где правили азиаты. Южная область от Элефантины до Тиниса образовывала княжество под властью монархов Фив – Интефов и Ментухотепов. Несмотря на поддержку, оказанную правителями-номархами Сиута гераклеопольским Ахтоям и Мерикаре, фиванцы первыми приняли титул r-pat («Уста Народа»), а затем царский титул Гора с единым картушем, в котором за именем Интефа или Ментухотепа следует эпитет Сын Ра. Постепенно фиванские монархи распространили свою власть на территории в направлении Гераклеополя. Интеф IV сделал Афродитополь (X ном) северными воротами своего царства. Истинным реставратором объединенного Египта был, судя по всему, Ментухотеп IV, построивший себе грандиозный заупокойный храм с пирамидой в Дейр-эль-Бахри и принявший в качестве имени Гора – «Тот, кто объединяет Две Земли». Рельеф на храме в Гебелейне (к югу от Фив) изображает Ментухотепа или его предшественника, швыряющего на землю египтянина (с Севера), нубийца, азиата и ливийца.

Фиванские цари возобновили празднество Сед и приняли меры предосторожности против воцарения сыновей на троне до своей смерти, чтобы предотвратить междоусобицу и узурпацию власти. Наместником столицы – Фив – стал визирь. При последних Ментухотепах этот пост первого сановника в государстве занимал Аменемхет, «возглавлявший администрацию Правителя Двух Земель». Вероятно, именно он около 2000 года до н. э. наследовал Ментухотепам и стал первым фараоном XII династии.

История XII династии известна лучше, чем любой другой семьи египетских царей. Мы знаем, сколько правителей включала в себя династия, даты их царствований, их место в общей хронологии. Эпиграфические памятники, царские пирамиды, гробницы знати, стелы частных лиц, множество разного рода документов – такой массы однородного исторического материала мы не встречаем более нигде, за исключением XVIII династии. Это свидетельствует о том, что в Египте снова воцарился порядок и народ благоденствовал в сильном государстве. Этот период отмечен появлением ярких личностей, нашедших отражение в литературе и искусстве. На эпоху Фиванского Среднего царства приходится расцвет литературного творчества: возникают народные сказки, а также диалоги и трактаты, которые, как мы уже успели заметить, в виде иносказания отражали политико-социальную мораль или народную философию. Смутное время оставило по себе долгую память и тот страх, что наполнял сердца людей в период волнений и стал неистощимой темой для размышлений и критики. Зачинателем интеллектуального импульса стал двор, в изобилии создававший «Поучения», излагавший теории и методы управления страной и обсуждавший социальные проблемы. Статуи царей, созданные в этот период, несут отпечаток описанного выше интеллектуального прогресса. Лица изваяний умны, порой измождены и изборождены тревожными складками по той причине, что царь печется о народе. Лица эти составляют поразительный контраст со спокойными, величественными чертами фараонов Древнего царства, божественная власть которых не знала ограничений (ср. илл. 25 и илл. 5). В эпоху Среднего царства на передний план вышел социальный вопрос. Египетское общество наметило себе новые цели. Теперь основой государства уже не являлся один лишь царь, государство означало весь народ, и все социальные слои – знать, жрецы и простолюдины городов и деревень – должны были получить свою долю доходов, равно как и нести обязанность по отношению к той чудесной стране – творению Нила и солнца.

Революция открыла дорогу новому порядку, сметя социальные классы народной волной. Когда волна схлынула, цари принялись за восстановление страны на ровной почве.

Остались лишь следы социальных твердынь, в которых знать и жрецы цеплялись за древние привилегии.