Нимб для президента

– Ты что, родной, издеваешься? – Рыбка, наверное, смогла бы дойти и сама, но не хотела демонстрировать свои возможности этим козлам. Для неё, по жизни, все мужики делились на козлов-кобелей и уродов-пидоров, только за Зигфридом и генералом, а теперь ещё и за Сашей, она признавала некоторое право быть людьми, да и то с оговорками. Надо их всех использовать по полной, пока молодость и красота позволяют, а там, глядишь, и начальником сделают, и вот тогда… Что будет тогда, Оля себе не очень представляла, но надеялась, что будет обладать достаточной властью и авторитетом, чтобы отомстить за все унижения, которые ей пришлось вытерпеть от этих «ошибок эволюции».

– Давай, буди этого мордоворота, пусть поможет тебе отнести меня, – она имела в виду Шайбу, который, пользуясь моментом, заснул рядом с Кощеем.

– Как скажешь, красавица, – Миша, как всегда, ответил невозмутимо, после чего подошёл к Шайбе и начал его трясти. – Эй, Шайба, вставай, уважаемый, поможешь нашу красавицу отнести. Просыпайся, просыпайся, дорогой…

Шайба, не спавший нормально уже несколько суток, с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Мишу:

– Какого хрена? Чё ты меня разбудил, пожар что ли?

– Девушку отнести надо, – дипломатично сказал Миша.

– А она чё, сдохла, наконец? – Шайба со сна не совсем понимал, куда и зачем надо нести девушку.

– Чтоб ты сам сдох, бревно бесчувственное, – в сердцах бросила Оля. – Ладно, Миша, я сама дойду, ты мне только помоги, а то от этих козлов лишь фингал под глаз легко получить, а на всё остальное они обычно не способны!

– Сама ты коза. Твое счастье, что спать очень хочу, а то б я из тебя сейчас коврик для ног сделал… – и Шайба, нисколько не мучаясь совестью, опять заснул.

Миша помог Рыбке подняться, и они потихоньку пошли в сторону туалета. Самое сложное было спуститься со ступенек модуля, дальше оказалось проще. Будка переносного эко-туалета стояла сравнительно недалеко, просто была загорожена всякими строительными материалами. Пока они шли, им пару раз повстречались строители, Мишины соплеменники, которые, ничего не говоря, с тоской смотрели вслед красивой девушке. Когда Миша подвёл её к будке, то сказал:

– Ну, ты давай, делай свои дела, а я вон там подожду, – и указал рукой на штабель гипсокартона, накрытого полиэтиленом и расположенного в двадцати метрах. – Закончишь – крикнешь.

«Ишь ты, какой деликатный. Небось, так не деликатничал, когда меня перевязывал», – Рыбка подумала это без всякой злости, даже с благодарностью, просто цинизм и ёрничанье по отношению к мужчинам стали у неё неотъемлемыми свойствами характера.

Оля с удовольствием посетила пластмассовую будку. «Надо же, чисто и удобно. И даже бумага есть. А в прежние времена хорошо, если бы деревянный нужник слепили на стройке-то…». Тут её рука, потянувшаяся за бумагой, стоявшей в рулоне на полке, наткнулась на какой-то предмет, на ощупь небольшой пластмассовый параллелепипед.

«Надо же, телефон! Какой-то олух забыл. Упс, работает! Супер!» – Рыбка посмотрела в щёлочку наружу и прислушалась – вроде бы рядом никто не стоял. Быстро, трясущейся рукой она набрала номер.

– Алло, – громко зашептала она в трубку, – алло!

– Кто это? – раздался из трубки голос Пумы.

– Пума, это я, Рыбка!

– Ты жива? А это точно ты? А почему шепчешь?

– Слушай, Пума, меня захватили, но я тут телефон украла, громко говорить не могу. Слушай, я не виновата в том, что случилось, это какое-то совпадение, они знали, что мы там…

– Они – это кто?

– Да я не знаю точно. Двое каких-то бандюг, два изобретателя, один таджик, одна сучка из ведомства Колышева и какой-то окончательный псих, жрецом себя называет. Там и ещё какой-то мужик был, кажется, майор Бобров, они его так называли, но его убили, во время контакта у монастыря. А монахи там действительно были, они там все колдуны какие-то…

– Ты что, пьяна? Ты что несёшь? – чувствовалось, что Пума находится в ярости.

– Я не пьяна, я ранена и в плену. Меня пытали… – Рыбка решила соврать, чтобы хоть как-то выгородить себя. Кроме того, она знала, что Пума просто зверски расправляется с теми, кто поднимает руку на её девочек.

– Ладно, не плачь. Ты сейчас где? – голос Пумы заметно потеплел.

– Я не знаю, на стройке какой-то, дороги я не видела. Меня в туалет выпустили. Вы этот телефон запеленгуйте, он включен будет. Их тут сейчас только трое, один ранен. Мы все в вагончике, рядом здание строится.

– Ладно, больше не светись. Телефон оставь там, где сейчас, а то ещё позвонит на него кто-нибудь. Мы приедем, жди, – и Пума отключилась.

Рыбка вздохнула с облегчением. Кажется, ей поверили.

– Эй, Миша, эй! – крикнула она в открытую дверь, – Я готова! Пошли назад, солнышко.