Нимфа с большими понтами

К вечеру ситуация в доме накалилась до предела. Федор его покидать не собирался. У Виолетты Викторовны от скрутившей ее ненависти случился второй припадок. Приятель Федора шатался по дому, явно оценивая многочисленные безделушки и говоря гадости встречающимся ему на пути обитателям дома.

А Федор непрестанно харкал, не обращая внимая, куда попадает плевок. На обивку дивана, на зеркальный паркет или шелковые гардины. И ничего удивительного не было в том, что, проходя вечером мимо комнаты Оксаны и Глеба, подруги услышали обрывки разговора.

— Дорогая, прости меня, но я больше не могу! — кричал Глеб, бегая по комнате. — Когда я согласился остаться тут с твоей родней, то думал, что справлюсь. Но я не могу! Эти двое меня доконали!

— Ты должен остаться! — рыдала Оксана. — Или забери меня тоже!

— А твоя бабушка? Ты не можешь бросить ее сейчас!

— А ты меня можешь?

— Дорогая, я просто передохну немного и вернусь! — взмолился Глеб. — Прошу тебя, отпусти меня. Я не могу быть тут под одной крышей с этими уродами!

После этого в комнате слышались только рыдание Оксаны и негромкий голос Глеба. Но, видимо, ему удалось уговорить жену. Потому что через час он уехал. Оксана его провожать не вышла. И из ее комнаты раздавались тихие всхлипывания.

— Если уж у такого уравновешенного человека совершенно сдали нервы, то нам отсюда и подавно пора сваливать, — сказала Кира.

Леся кивнула. Присутствие Федора действовало на нервы и ей. Просто удивительно, до чего человек может быть отвратительным и гадким. От Федора исходил дурной запах, он постоянно говорил пошлости и уже умудрился два раза ущипнуть Лесю за попу. Пальцы у него были словно клещи. И Леся вполне справедливо опасалась, что на ее роскошной попе теперь останутся синяки.

— Оставаясь тут, младенца Илюшу мы все равно не найдем, — сказала Кира, с сочувствием глядя на покрасневшее после общения с Федором бедро подруги, которое та с возмущением демонстрировала ей. — Знаешь, если следователь разрешит, давай завтра же уедем отсюда.

На этом подруги и порешили. На самом деле они решили, что, если им и не будет дано разрешение на отъезд, они все равно сбегут. Пешком пойдут, если понадобится. Но только чтобы быть подальше от этого жуткого места и его обитателей.

— Вот теперь мне кажется, что я начинаю понимать свою сестру! — сказала Кира. — Если после смерти Олега Сафроновича тут творилось нечто в этом роде, то немудрено, что Фёкла решилась бежать прямо среди ночи.

— В этом доме можно задохнуться, — согласилась Леся. — Все вокруг буквально пропитано злобой, алчностью и завистью.

— Завтра нас тут уже не будет, — констатировала Кира, затягивая ремни своей дорожной сумки. — Хватит! Насиделись и натерпелись мы с тобой! Кончено!

— Давай спать, — предложила Леся, которая уже тоже собрала свои вещи.

И подруги легли в свои кровати. Но напрасно они вертелись и бегали то пить, то писать. Сон к ним упорно не шел. Воздух в доме, казалось, был наэлектризован до предела. И хотя подруги не понимали причины охватившей их нервозности, они вертелись с боку на бок, изнывая от лютой бессонницы. Забыться девушкам удалось только ближе к рассвету.

Но стоило им заснуть, как в доме сразу же раздались крики, шум, грохот падающих предметов и бьющегося стекла.

— Боже мой! — словно на пружине вылетела из своей кровати Кира, услышав что-то вроде громкого хлопка. — Что там еще произошло?

Леся уже стояла у дверей в своей чудесной розовой пижаме с белыми кружавчиками и мелкими-мелкими цветочками по всему полю. Кира мимоходом отметила, как идет подруге эта вещица, и выскочила следом за ней в коридор. Шум раздавался из спальни Олега Сафроновича, которую после его смерти занял Тимофей. Но этой ночью Тимофея из его комнаты выжил нахальный Федор. И, кажется, это его голос слышался оттуда.

— Боже мой! — схватилась за голову Кира. — У него белая горячка!

Федор еще с вечера, она это видела собственными глазами, стащил из бара сразу три бутылки. Одну с водкой, вторую с джином и третью со светлым ромом. Что могло сделаться с тщедушным мужичонкой, если он выхлестал три литра спиртного с высоким градусом, подругам даже подумать было страшно.

— Буйствует! — наполовину со страхом, наполовину с восторгом пропищала Леся. — Ой, вазу уже разбил!

И в самом деле перед самым носом подруг из спальни вылетела тяжеленная фарфоровая напольная ваза и, разбившись на тысячу осколков, засыпала ими весь пол вокруг.

Подруги проявили удивительную оперативность. Остальные родственники еще только копошились в своих комнатах, вылезая из кроватей. А подруги уже сунулись на порог бывшей спальни Олега Сафроновича. Федор был тут. Они не ошиблись.

Но, к их удивлению, оказалось, что вовсе не он производил весь этот шум и не он швырялся фарфором. Потому что сам Федор скромно лежал на полу в уголке комнаты, глаза его были плотно закрыты, и вообще он производил впечатление крепко спящего человека.

А шум производили двое мужчин.

— Глеб! — воскликнула Леся, узнав первого.

— Коля! — в тон ей закричала Кира.