Нина — девочка Шестой Луны

Они были одеты в одинаковые курточки из черно-фиолетового плюша с огромной буквой К на груди. Как только они обнаружили, что Нина их заметила, тут же резко повернулись и вбежали в дверь ближайшего бара. Нина была поражена поведением двух сопляков.

К тому же эта буква К, отпечатанная на курточках, напомнила ей о монстре, которого она видела в зеркале.

Холодок пробежал у нее по спине.

— Люба, ты обратила внимание на близнецов? — спросила девочка с беспокойством в голосе.

— Близнецов? Каких? Где? — закудахтала та, крутя головой по сторонам.

— Ничего, ничего. Забудь. Наверное, это у меня от усталости и голода.

Нине совсем не хотелось рассказывать обо всех странностях, случившихся с ней за последние три дня. Надо было еще поразмышлять над ними. Разобраться самой.

У нее было сильное подозрение, что близнецы каким-то образом причастны к пропаже ее книг. Непонятно почему, но она была в этом почти уверена.

Гроза усилилась, молнии и громы вспарывали небо, черное, словно деготь. Хлестал дождь, но Венеция была прекрасна и в непогоду.

Нина глубоко вдохнула солоновато-горький воздух, который напомнил ей запах деда Миши. На пристани Люба опять надела на Красавчика намордник и погладила Платона, чтобы он позволил поместить себя в клетку.

Вместе с другими пассажирами они погрузились на пароходик, направляющийся на остров Джудекка — узкий кусочек земли, населенный несколькими тысячами венецианцев.

Это было очаровательное место, на одном краю которого находилась лагуна, а на другом — знаменитая площадь Сан-Марко с высоченной колокольней и статуей Крылатого льва на такой же высокой колонне, а также Дворец Дожей. Вилла «Эспасия» располагалась в самом центре Джудекки, и, для того чтобы попасть в нее, нужно было перейти маленький мостик над узким каналом. С мостика взору открывался окружающий виллу обширный парк, заросший вековыми деревьями.

Была уже глубокая ночь, когда Люба, Нина, Красавчик и Платон вошли в высоченные ворота виллы. Грустная и замерзшая Нина желала только одного: поскорее забраться в теплую постель и уснуть. Стоя на ступеньках дома в ожидании, когда Люба закроет тяжелую калитку из кованого железа, Нина опять увидела близнецов, прятавшихся за оградой дома напротив. Точно, те же самые.

— Эй, вы, двое, что вам надо?

Люба обернулась:

— Что случилось? С кем ты разговариваешь?

Нина не стала ничего объяснять, а взяла няню за руку и потянула внутрь.

— Пойдем, Безе. Пойдем в дом. Поговорим за чашкой горячего шоколада.

Гигантская стеклянная люстра освещала прихожую, почти все двери из красного дерева были закрыты. Единственная открытая вела в огромную кухню, откуда доносилось чье-то бормотание. Около печи в ожидании их приезда возился садовник Карло, что-то напевавший себе под нос.

Усталая Нина никого не хотела видеть и сказала Любе, что предпочла бы сразу отправиться спать.

— Хорошо, Ниночка, иди, иди, твоя комната уже приготовлена. Чуть позже я принесу тебе шоколад, — ответила няня, ставя чемодан на пол.

Голодные Красавчик и Платон побежали за Любой на кухню, а Нина стала подниматься по винтовой лестнице из голубого мрамора, которая вела на верхний этаж, где располагались спальни. На середине лестницы Нина остановилась и посмотрела вниз: она хорошо помнила виллу, бывала здесь не однажды, но тишина, которая окружала ее в этот раз, показалась ей угрюмой и таинственной. Она была красива, даже великолепна, эта вилла, у бабушки был прекрасный вкус, судя по тому как дом был обставлен, и после ее смерти Миша мало что добавил к античному великолепию. Дорогие ткани — атлас, шелк, органди, бархат — хорошо гармонировали с мебелью и вещами разных эпох и происхождения: русскими, испанскими, арабскими, египетскими и китайскими. Витражи византийских окон струили цветной свет на полы и занавеси чистейшей белизны, на бордоские шторы тяжелого бархата. Апельсиновый Зал, самый любимый бабушкой Эспасией, был особо торжествен: в прошлом в нем часто устраивались званые ужины и обеды. Ему не уступал и Зал Роз, освещаемый шестью огромными окнами, где тоже проходили многолюдные праздники. Рядом имелись зальчики более уютные и домашние, такие, как Каминный Зал или тихий и строгий Зал Дожа, где дедушка провел большую часть своей легендарной жизни. Мебель и вещи, статуи и разнообразные растения в Каминном Зале стояли на тех же местах, что и в прошлый Нинин приезд, но, к сожалению, все изменилось: все было погружено в бездонную печаль. Внезапная смерть настигла деда именно здесь.