Нина и лорд (СИ)

— Я ведь из Северных пустошей. Извини, я по наивности полагала, что офицеры женщин не бьют, им честь не позволяет.

Хрюша от злобы природной схватил меня за шею, и здорово приложил головой об стену, из носа пошла кровь

— Что и требовалось доказать. Ну, я же говорю прапорщик — смеясь, сказала я

Норланд резко меня отпустил. Я рухнула на колени, больно, зараза, но врагу не сдается наш гордый Варяг, я поднатужилась и встала. Так, Нинка, этот недоросль офицерский, не достоин лицезреть тебя в коленопреклоненной позе, еще поборемся, ничего, тело то молодое.

— Моли богов, дойра, я сегодня добрый — сказал фуриец, открывая портал, вот кто его офицером назовет только не я, трус он, как есть, оставил окровавленную меня на радость преподам. Ну, не даром магия след оставляет, отработку в питомнике нам назначили обоим. Я уж думала, фуриец устроит мне там навозный бой, но нет, обошлось, все молчал да гуано кидал. Не знаю, то ли он моими словами проникся, то ли побоялся нарываться на неприятности от преподов, история умалчивает.

В череде моей учебы и стычек больше всех я ненавидела Пончика, графа Корнелия Саваррского и маленького лорда, нашего айве дея. И не знаю кого больше.

Если фуриец, оборотень, и орк были понятны, как валенки, нападали в открытую, то Пончик, всегда, действовал исподтишка. Как бы невзначай пинал меня незаметно, но это совершенно не значит, что не больно. А если, я реагировала, то кричал, что я невоздержанная истеричка, и крайне не воспитанная дойра. Преподы шикали и качали головой, одноклассники ржали, а я ж и не знала, как его называть, то ли ногоблудник подлючий, то ли скунс вонючий, то ли жирдяй злогадючий. Одни эпитеты, и все нелестные. Вот никогда я не принижала людей за их лишний вес, у каждого свой обмен веществ, и зачастую люди не виноваты, почти всегда это вопрос генетики, а безудержная гонка за стройностью у человека без конституции дистрофика могла закончиться, либо нервным срывом, либо анорексией. Я, конечно, утрирую, но во многом популяризация в моем мире моделей, похожих на жертв Холокоста, регенерировала взрыв из толстушек, доведенных диетами до нервных срывов и суицидов. Да, безусловно, некоторым людям стоит закрыть рот, но только тогда, когда это не вредит здоровью, и желательно под неусыпным контролем медиков. В остальном, я всегда, считала, выключите телевизор, и любите себя. Какой жуткий бред, что девочка шестьдесят килограмм весу, должна ненавидеть себя и свои шикарные бедра. Уверяю вас, что большинство нормальных мужчин, я не беру в расчет озабоченных качков и помешанных на своей внешности метросексуалов, со мной согласятся.

Но я отвлеклась, от темы, Пончик, обладая приятной внешностью, пусть и не лишенной некоторой рыхлости, был для меня воплощением редкой подлости и беспринципности. Никогда не любила, еще с детства пацанов, подкладывающих исподтишка кнопки преподавателям, в данном случае с проткнутой попой ходила я, и не только с ней, у мальчика бурная фантазия, и места у меня для повреждений мелкой степени поражения находились разные. Самое противное, что и достать этого подленько — жирненькое создание, как боевых пацанов, не представляло возможности. Уж, очень классно и быстро он от меня ускользал. Гад ползучий, подвид уж хитросделанный, самый сложный в упокоении.

Но пухлик Пончик, вообще не попадал по сравнению с авйе деем, этот образчик высокородной подставы превосходил все мыслимые пьедесталы. Ни доктор Зло, ни ДатрВейдер, ни все мегаподлючие герои вместе взятые, не попадали с ним рядом, а тихо плакали в сторонке, во всяком случае, на мой объективно субъективный взгляд.

Маленький лорд присутствовал на всех моих экзекуциях, но не принимал в них участия, просто как папарацци лицезрел, акт моих внеочередных унижений и не вмешивался. Мне бы легче было, если бы он меня тоже бил, а так я себя чувствовала, героиней фильма «Пила», которая участвует в строго извращенном и спланированном эпизоде, без возможности навалять главному гаду. Причем малолетний благородный говнюк, вел себя, как учитель Йодо, и сокрушался, что ученик, в виде меня, никак не усвоит урок, и не проникнется благодарностью за старания юных небосадистов от Рисая.

Однажды, где-то к концу семестра, когда моя любимая команда загнала меня вглубь парка, и развлекалась тем, что ставила мне подножки, мотивируя это издевательство моей же неловкостью, я спросила у него:

— А что ж вы благороднейший айве — дей не участвуете, боитесь, замарать свои благородные ручки об непутящую меня?

Лорд ответил, глядя в сторону от меня, и что у них за манера такая?

— Ты, права, недостойная дойра, я просто наблюдаю, и фиксирую, будет ли у тебя, неучтенный выброс проклятий, и если будет, то я непременно доложу, куда следует.